Я не успела прибрать постель, и дочь, конечно же, видит, что спали мы вместе, пусть и под разными одеялами, и мой язык, ватным комком лежащий в гортани, никак не желает начать ворочаться.
Ева же протягивает руку и слегка сжимает мою безвольную ладонь, чем несказанно меня удивляет, а потом произносит загадочную фразу: «Я ночью ходила в туалет…», топает в ванную и принимается чистить зубы.
Что это вообще должно значить?
Тонкий намек на то, что она видела нас спящими вместе? Одобрение? Поддержку? Я падаю на край дивана и ощущаю закипающие в глазах слезы: и когда это только моя маленькая девочка успела стать такой взрослой? Есть от чего почувствовать себя старой и дряхлой, словно старуха…
Джесс! — зовет меня хриплый ото сна голос, и я, на секунду зажмурив глаза и собираясь с духом, поворачиваюсь лицом к парню. Тот смотрит настороженно и виновато, вернее даже вины в его взгляде больше, чем настороженности, но первое имеет для меня первостепенное значение… Что таится за этой его настороженностью? Желание побега или страх непоправимого?
Доброе утро, поклонникам крепких напитков! — салютую я Доминику с улыбкой.
Тот смущенно приглаживает стоящие дыбом волосы на затылке, потом выдыхает себе в ладонь и кривится…
Я даже боюсь спрашивать, как я здесь оказался, — мямлит он безрадостно. — Помню только, как сидел в баре и вел пространные беседы с барменом по имени Фин…
Уже неплохо для начала, — усмехаюсь в ответ, борясь с желанием коснуться его небритой щеки.
Взгляд парня падает на вторую подушку рядом с собой и откинутое одеяло в ногах — вижу, как все это складывается у него в голове в целостную картину прошедшей ночи.
Не стоит переживать, — предупреждаю его возможные слова шутливой улыбкой, — никто не покушался на твою добродетель, можешь так и передать Ванессе. А лучше вообще ничего ей не говори, — заговорнически понижаю я тон своего голоса, любуясь целой гаммой эмоций, сменяющих друг друга на любимом лице. Наконец он опасливо выдыхает:
Я, наверное, наболтал тут невесть что… Даже страшно представить.
О нет, — нагло вру я с самой обезоруживающей улыбкой, — ты был само очарование, просто ангел во плоти.
Насмешка изгинает бровь Доминика недоверчивой дугой, прямо знак вопроса в действии.
Наверное, поэтому этот «ангел» ощущает себя так чертовски паршиво?! Голова раскалывается…
А я говорила, что так и будет, — вклинивается в разговор Ева, вытирая полотенцем вымытые волосы. — Вот, нашла в аптечке! — и она протягивает Доминику таблетку аспирина. — Стакан возьми сам на кухне.
Мы оба, наверное, представляем со стороны забавную пантомиму под названием «смущен, не знаю, как быть дальше», а Ева — хвала большим маленьким девочкам! — уже продолжает: