Я тяжело вздохнула.
– Мааман, чего ты от меня хочешь?
– Ничего. – Она снова занялась своими купонами. – Ничего я от тебя не хочу.
Я поглядела через пустой деревянный стол на свою стареющую мать. Она права. От меня она ничего никогда не хотела. Она хотела не от меня. Она всегда удивлялась, когда няня брала выходной, словно вообще не помнила о моем существовании.
– Ну, – я поднялась, – я это все, что у тебя есть. – Я подошла к раковине и вымыла свою чашку. Вода за секунды из ледяной стала почти кипятком.
– Оставь. – Мааман схватила губку и отодвинула меня. – Это меня бесит. Ты даже чашку кофе выпить не можешь без того, чтобы не убрать за собой.
Я подавила привычный всплеск боли и вытерла руки.
– Спасибо, что присмотрела за детьми.
– Погоди. – Она протянула мне желтый конверт, который висел на холодильнике на розовых магнитиках. – Они сделали это для тебя.
Внутри лежал листок разлинованной бумаги, сложенный пополам, как открытка.
«С Днем Рождения, Мам!» – было написано там. Четыре человечка с огромными головами держались за руки перед кривым домишком. Под ногами у них зеленели пики травы, над головой сияло желтое карандашное солнце.
«Мы тебя любим», – было написано поперек всего неба аккуратным почерком Наташи, тем, который она приберегала для самых важных случаев.
– Что там? – спросила Мааман.
– Ничего, – улыбнулась я, убирая бумагу обратно в конверт. – Хафиз не звонил?
– Нет. А ты ждала его звонка?
Хафиз никогда не помнил ни дней рождения, ни годовщин.
Я направилась к двери.
– Увидимся утром.
– Приезжай пораньше, – сказала она. – Я хочу, чтобы ты позвонила Хуссейну.
Мой брат, ее любимец.
А я – просто секретарша у двух Важных Персон.
* * *
«Хуссейн, Мааман хочет с тобой поговорить», – вот так это происходило.
Я всегда чувствовала, как он несчастен, представляла, как он расправляет плечи перед готовой обрушиться на него волной вины.
Мааман выбрала ему самую красивую девушку, цветок Тегерана.
– Пусть у меня будет много внуков, – говорила она.
Но ничего не вышло. Хуссейн влюбился в кого-то, в кого не должен был. Он оставил жену, сказал «прощай!» и уехал в Монреаль. Теперь у него было трое детей. Пять лет назад он прислал нам фотографию своего старшего. Мы стали для него тенями из прошлой жизни.
– Мааман, он любит тебя, – говорила я, когда она особенно сильно переживала.
– Какой толк от любви, если ее не видно?