Вокруг себя он услышал голоса и узнал в них голос матери («Спокойно, сынок, ты уже с нами, все позади, ведь ты не мучился, благодарение Создателю»), отца («Ты прожил не всю жизнь, Йосеф, но об этом после»), дяди Натана, погибшего на Голанах во время Шестидневной войны («Я расскажу тебе, как все было, ты должен знать»), и еще чьи-то голоса доносились издалека, приглушенно, будто разговаривали за стеной, а потом возникла блестящая точка, разбухла и стала белым кругом, душа Йосефа влетела в него и прорвала хрупкую преграду, он точно знал теперь, что тела у него больше нет, он испытывал огромное облегчение, будто избавился от гирь на ногах, и еще от чего-то избавился, он сразу понял, что это были ненужные ему воспоминания и опыт душ, вошедших в него при последней реинкарнации, притаившихся в нем, не мешавших ему жить, но и пользы никакой для той, прошедшей, жизни не представлявших. Теперь они отлетели, и Йосеф испытал облегчение, потому что одна из этих душ была душой падшей женщины из Иудеи времен Второго храма.
Мир вокруг него стал ослепительно белым, Йосеф подумал, что поднялся уже в высокие сфирот, и это свет Творца, изливавшийся в низшие миры, обволакивал его, протекал сквозь него, учил его чему-то, чего он не знал в той, земной, жизни. Это был свет приобщения, и Йосеф плескался в нем, как младенец в ванне, не понимающий, что в глубокой воде можно захлебнуться.
Все голоса умолкли, его оставили одного со светом, и Йосеф ждал, что услышит — нет, не голос, не колебания чего то, что не могло быть воздухом, а воплощенную в образы мысль Творца. Йосеф жаждал этого. Он был готов.
И получил то, что хотел.
* * *
Илья Давидович поспешил к Людмиле.
Подготовка аппаратуры началась, едва он покинул комнату совещаний. Мессия на мгновение подумал, что никто из прежних тиранов, царей или духовных лидеров не обладал такой властью, как он. И он мог бы… Мысль, конечно, была нелепой, но ведь родилась — пусть на миг, — и Мессия остановился посреди коридора, и жаркая лава потекла по спине. Власть.
Он всегда хотел уйти от роли маленького человека, исполнителя, хотел подняться, но не для того, чтобы видеть мир и людей сверху. Чтобы быть как они — те, кто наверху. Похожим на них. Не выделиться, а быть похожим.
Власть. Он должен был ее проявить.
И еще он понял, что на планете Земля людям Кода не жить.
Он был уже почти месяц убежден в этом.
Сегодня получил подтверждение.
И только теперь ему стало по-настоящему страшно.
* * *
Выплакалась вволю. Хасиды держались поодаль, в глаза не смотрели, бороды их и пейсы выглядели чужими и страшными, такая же окладистая борода Мессии казалась аккуратной и ласковой на ощупь. Людмила ждала возвращения Ильи Давидовича в Малом кабинете, ей принесли кофе и печенья, и только здесь она поняла окончательно, что сын ее больше ей не принадлежит. Они оба — Илья-первый и Илья-второй — забрали у нее мальчика, потому что он им нужен. Им. Только им.