Из-за Карена Илья Давидович и оказался в Израиле. Так получилось — в восемьдесят восьмом, когда на далеком Кавказе началась заварушка по нелепой причине — кому должен принадлежать Карабах, — в Карене проснулось национальное самосознание. Кремер знал эту общую армянскую черту: национализм, просыпающийся в самый неподходящий момент. Что понимал Карен, не знавший ни географии, ни истории, в проблеме Карабаха, которая, по мнению Ильи Давидовича, была вообще высосана из пальцев партийных секретарей двух республик? Ничего он не понимал, кроме одного: наших бьют. В январе девяностого, после бакинских погромов, он принес заявление об уходе и отправился в Ереван, чтобы предложить услуги в качестве фотокорреспондента с места боевых действий. Слава Богу, что не в качестве Александра Матросова.
С тех пор Илья Давидович о Карене больше не слышал, и все пошло прахом. Заработки упали, клиенты начали понимать, что исчезнувший в горах Карабаха Восканян был вовсе не заштатным шестеркой при мастере-шефе. Потерять репутацию — потерять все.
А тут еще и антисемитизм, говорят, поднял голову. Евреи двинулись на юг, как перелетные птицы. Хуже, чем здесь, не будет, — сказала любимая жена Дина, когда Илья Давидович заявил, что пора ехать. Лучше бы, конечно, в Америку, но туда дорога уже прикрыта, а родственников в штате Айдахо у Кремеров отродясь не было…
Марк ввалился в кабинет через полчаса.
— Ты еще здесь? — удивился он, увидев ешиботника.
— Я хотел дождаться… — неопределенно сказал Илья Давидович.
— Хорошо, что не ушел, — одобрил полицейский. — Скажи, ты видел кого-нибудь около этого мешка?
Илья Давидович покачал головой. Он понимал задумчивость полицейского. Это тебе не борьба с палестинским террором. Начальник участка уже знает, что находится внутри мешка, от этого не уйдешь, он просто вынужден будет действовать. Илья Давидович не очень понимал механику придуманного И. Д. К. плана, но после вчерашнего разговора у него не возникало сомнений: нужно выполнять все, что скажет этот человек. Впрочем, И.Д.К. не был уже человеком в представлении Кремера.
В мозгу полицейского шла тем временем напряженная работа, и было очевидно, что Марк не в состоянии справиться с ней самостоятельно.
— Моше! — крикнул он в коридор. — Давай ее сюда!
Не дожидаясь, пока некий Моше принесет сумку, Марк набрал номер и попросил к телефону начальника Иерусалимского управления полиции. Моше, оказавшийся здоровенным детиной-марокканцем в форме сержанта, втащил мешок и взвалил его на стол начальника.
— Полковник, — сказал Марк в микрофон, — в доме триста два в Неве-Яакове обнаружен подозрительный мешок. Саперы не стали взрывать предмет в жилом помещении. Проведенная операция разминирования показала, что мешок не представляет собой опасности, но внутри оказался… э-э… камень с выбитой на нем надписью. Судя по виду, древний… Да, с археологами я свяжусь, но… Нет, Ави, не по телефону. Что? Непременно буду докладывать…