— Уходите.
— Сейчас, — сказал И. Д. К., — я только хотел спросить: говорили ли вы с мужем?
— С мужем! — Дина едва не задохнулась от возмущения. — Вы видели этот цирк? Этого осла! Этот бедлам! Как же! Нужны мы ему… А это кто?
— Это рав Йосеф Дари, начальник той ешивы, где учился ваш муж.
— Госпожа, — вмешался Йосеф, кое-как оценивший обстановку, — твой муж, без сомнения, святой человек…
— Ах, даже без сомнения? Ну-ка, войдите оба, я вам кое-что покажу.
Через минуту они сидели на диване, и Дина развязывала тесемки на картонной папке с документами.
— Полюбуйтесь, — сказала она, — это подлинные метрики моего супруга. Читайте.
— Я… — замялся Йосеф, — здесь написано по-русски…
— Читайте вы.
— «Кремер Илья Давидович, дата рождения 12 мая 1959 года, место рождения город Киев, УкрССР, родители — отец Кремер Давид Пинхасович, еврей, мать Кремер Ирина Игнатьевна, русская…»
Йосеф издал странный звук, похожий на вопль перепуганного павлина. Он протянул руку, чтобы взять документ, но рука повисла в воздухе — раввин не решался даже дотронуться до бумаги, только молча тыкал в нее пальцем.
— А что в удостоверении личности? — спросил И. Д. К., едва сдерживая приступ смеха. — Как его евреем-то записали?
— Господи, — сказала Дина. — Илья человек предусмотрительный, а приехали мы в девяностом, когда подлинников еще не спрашивали. Он показал легализованную копию, где мать записана еврейкой по имени Руфь. Не поверите, это стоило в нашем архиве всего тридцатку. По тем временам…
— Это не мешает ему быть святым, — сказал И. Д. К., возвращая документ и не обращая внимания на впавшего в прострацию Йосефа, — ибо свят не тот, кто совершил нечто, а тот, о ком говорят, что он свят. Вначале, как вы знаете, было слово. Правда, если верить Евангелию, ибо Тора предпочитает действие.
— Зачем вы пришли?
— Вас возмущает, что Илья о вас забыл…
— Это мое дело.
— Дина, скажите мне, только откровенно — он… вы…
— Ну что?
— Вы его любите?
Дина закрыла папку и начала завязывать тесемки, это был очень сложный процесс, потому что ей хотелось завязать их особым бантиком, а шелковая ткань скользила, и Дина начинала сначала, что-то шепча про себя. Йосеф сидел, выпрямившись, глядя перед собой, и тоже бормотал что-то, нервно дергая пальцами одну из оставшихся на пиджаке пуговиц. И.Д.К. переводил взгляд с Дины на Йосефа и ждал. В отличие от них, он знал, что происходит, хотя и понял это лишь минуту назад, когда вспомнил, наконец, все, что произошло ночью, и представил все, что должно еще произойти. Слова, которые произносили сейчас Дина с Йосефом, были одни и те же, но они о том не подозревали, потому что слова шли из подсознания, разбуженного, наконец, кодовыми фразами, включившими новый виток генетической программы.