Несмотря на то, какими тщетными мне казались усилия местных вооружиться, я тоже спустилась к беседке и принялась перебирать оставшееся оружие. Чисто эстетически в мою небольшую ладонь хорошо лег изящный бронзовый наган с рукояткой из натурального дерева. Судя по тяжести оружия, я заключила, что револьвер заправлен патронами. И правда, присмотревшись, определила золотистое поблескивание в отверстиях барабана. Пощелкала собачкой и поняла, что зарядить его тоже не составит труда.
Елена с ужасом наблюдала за мной:
– Что ты собираешься делать?
– Нас никто не охраняет, а в доме дети.
Я уселась на ступеньках крыльца, продолжая теребить симпатичный револьвер. Елена долго металась за моей спиной. То заходила в дом, то вздыхая выходила ко мне, косилась на оставшиеся на столе обрезы, но вооружиться так и не решилась. Серафима, охая, уговаривала меня войти в дом, и, в конце концов, перехватила двух мужиков, вернувшихся из темного леса ни с чем, и усадила на мое место.
Лишившись своего поста, я принялась бесцельно расхаживать по дому. На кухне Елена заботливо отсчитывала капли экстракты валерианы для несчастной Симы. Мои нервы тоже были на пределе. Что-то подсказывало мне, что сейчас я должна быть рядом с Владом, что все происходящее имеет ко мне непосредственное отношение. Собственно, это ощущение постоянно преследовало меня, ведь я жена Жданова, но именно сейчас отсиживаться в ожидании, что развязка произойдет на стороне, сама собой без моего участия, казалось мне непозволительной роскошью. Только бы хватило сил, только бы хватило сил, приговаривала я, натягивая джинсы.
– Девушки, – заглянула я уже одетая на кухню, – Глаз с детей не спускать!
Они не успели ничего ответить. Я, обогнув стражников, спустилась на тропинку, которая вела в сторону леса. Рассветало. Через черное полотно проступали очертания деревьев.
Лес оказался не таким уж и дремучим. Преимущественно березы, каштановые кустарники. Пробираясь по едва различимой тропе на сравнительно открытой местности, я чувствовала себя приманкой для невидимого зверя и получала от этого какое-то дикое ни с чем несравнимое удовольствие. Так и хотелось привлечь к себе побольше внимания, закричать, что вот она я здесь, придите, возьмите и давайте уже покончим с этим. Ощущение безопасности и безнаказанности за свою безрассудную смелость переполняло меня. И основанием тому был не торчащий у меня из-за пояса револьвер. Мы по-настоящему сильны, когда злость и усталость вытесняет чувство страха. Клоны не пугали меня и по той причине, что с одним из них я уже успела довольно плотно пообщаться. Теперь они не представлялись мне монстрами извне.