– Ты можешь побыть с ним, если хочешь.
Я смутилась и ничего не ответила. Елена же медленно поднялась с корточек и вышла из комнаты. Невиданное великодушие. Влад был прав, мне до нее далеко. Принимать подобные подачки было, конечно, не очень приятно, но сейчас не время показывать свою гордыню.
– Он опять спит?
– Да, но жар наконец-то спал. Завтра будет полегче.
– Я зайду позже. Мне пора укладывать детей.
Когда дети уснули, я снедаемая обидой на пренебрежение Жданова, вышла на крыльцо. Присев на ступеньке, нащупала в кармане старой джинсовки, принесенной из машины, початую пачку сигарет. Не поколебавшись ни секунды, закурила. Первая же порция никотина принесла мгновенное умиротворение. Я сразу перестала нервничать, переключила свое внимание на чудный спокойный летний вечер, внутреннее напряжение постепенно спадало. На мое плечо опустилась холодная ладонь. Елена присела рядом.
– Не переживай. Ему просто требовалась помощь и деликатный уход. Он слишком горд чтобы позволить тебе сейчас позаботиться о нем, да и не хочет, чтобы ты видела его таким.
От изумления я затушила едва закуренную сигарету. Следующее что можно ожидать услышать после таких слов: «И все у вас еще будет хорошо».
Но Елена только сладко потянулась и пожелала мне спокойной ночи.
Я осталась сидеть в недоумении, обволакиваемая стрекотом ночных цикад. Люди в деревеньке ложились спать рано, и только в одном неприметном строении горел тусклый огонек. Это было новое место заточения Жана. Я отвела взгляд, как будто он мог почувствовать его.
Задумавшись о превратностях судьбы, я прикусила губу. Вся моя жизнь, по крайней мере, все что составляет или когда-то составляло значительную ее часть, было сосредоточено на маленьком богом забытом клочке земли где-то посреди глухой тайги. Здесь мои дети, здесь в шаговой доступности единственные двое мужчин на земле, которых я по-настоящему и самозабвенно любила. Один при смерти, второй связанный, под замком – ждет своей участи. И ни один из них больше не принадлежит мне. Хотя, Жан, пожалуй, не принадлежал уже никому, кроме своего больного воображения. А вот Влад, даже невзирая на смертельную угрозу, предпочел заботу и общество своей новой пассии. Дети. Вот что действительно мое, вот какая связь нерушима на протяжении всей жизни. Стоит ли мне сейчас волноваться и молиться за жизнь человека, который всеми силами пытается эту связь разорвать и лишить меня этого единственного моего. И все потому что я женщина со своими слабостями, потому что я человек, которому по натуре свойственно оступаться, ошибаться, но в конце концов приходить к правильным выводам. Смогу ли я порадоваться в случае исцеления этого человека, если несмотря на все пережитое, он останется так же жесток ко мне?