— Ты управляешь драконом! — И снова василиски нервно покуривают трубку в сторонке.
Я же до такой степени была вне себя, что даже полыхнувшие зелено-синим пламенем клинки эльфийки не произвели на меня ровным счетом никакого впечатления. А вот дракону этот маневр сильно не понравился.
— Ди! — прикрикнул на нее Шивьен. — Не провоцируй его!
Темная скрипнула зубами и в бессилии убрала оружие.
— Если скажу, что все не так, как кажется — поверишь? — вернула я Шивьену вопрос, заданный им же мне.
И ответ, который дала ему тогда я, сейчас красовался на лице мага.
— Я не имею власти над Элаем, Шивьен, — произнесла в изнеможении и добавила сквозь нервный смех: — Я и магию-то сейчас не использую, мой резерв опустошен!
Злобные физиономии данной парочки были со мной совершенно не согласны.
— Сколько бы я ни повторяла, это ничего не изменит. Вы по-прежнему останетесь при одном мнении, продолжая видеть во мне врага. — С моих губ сорвался усталый выдох. Это бессилие убивает! — Будь по-вашему! Я не стану более разубеждать вас в обратном. Но Око Проклятых невозможно обмануть. Даже богам это было не по силам, Диэса! Тебе ли об этом не знать?
Шагнувший ко мне Шивьен тут же выставил руки перед собой в обезоруженном жесте и отступил, стоило черному дракону оскалиться.
Последний луч солнца тронул верхушки заснеженных гор и погас, погружая мир вокруг нас в полумрак. Темная энергия, всколыхнувшаяся из земли, мягко обволокла тело. Легко касаясь кожи, поглаживая, словно успокаивая. Первый свет луны, упавший на лесную поляну, окрасил иглы елей серебром. Даже серо-белый туман приобрел сверкающий отблеск, напоминая Реку Начала, что воспевали в песнях богам.
И в этой красоте ночи я не могла оторвать взгляда от черного дракона. Пластины чешуи при движении зверя отдавали синевой подобно жемчужинам Лагуны Смерти. А в алых глазах плясал темно-медный огонь, не позволяя отвести взор от бушующей смертоносной магии, что струилась по его венам.
Захваченная алым маревом, я словно воочию увидела, как рушатся города от могущественной силы дракона, погребенные под руинами собственного величия. Ощутила страх и боль. Одно из этих чувств терзало сердце черного зверя, другое — Элая. И отчего-то казалось, картина превращающихся в пепел империй принадлежала именно последнему. И та ненависть. В ней с легкостью можно захлебнуться.
— Почему же ты слушаешься… меня? — произнесла я одними губами.
Неужели первый поцелуй ведьмы имеет силу над тем, кто его забрал, даже без связующей клятвы?
Появилось подленькое предчувствие надвигающейся беды. Впрочем, все и так скверно, и беде, как обычно, не нужно чье-либо разрешение, чтобы вышибить своим «радостным» появлением всю почву из-под ног.