Чистокровный утратил контроль над своим духом, но он подчиняется мне? Что, к глубинам Хаоса, происходит?
Я с опаской прикоснулась к податливой треугольной морде, ощутив обжигающее тепло. В памяти всплыл момент из детства, когда дядя рассказывал мне о драгоценном камне Ишиссаи. Уникальнейший в своем роде сосуд двух эфиров. В легенде говорилось, что на исходе Алых Небес от кристаллов, которые хранят в себе чистую энергию богов, откололось по осколку. Упав к подножию Цитадели Истоков, они соединились. Днем этот кристалл был белым, как первый выпавший снег, а ночью черным, словно омуты Бездны. День за днем эфиры боролись за право взять верх друг над другом. Окрасить цвет камня в белый или черный. Бесконечная борьба.
Элай чем-то напоминал мне Ишиссаи.
Я чувствовала его тревогу и боль. Метания того, кто заперт в клетке. Не понимаю! Если душу Элая не поглотили, почему я ощущала две ауры? Две души! Так не бывает! Дракон и Элай едины. Элай и есть дракон! Но почему же…
— Тебе не нравится душа Эларониса? — неосознанно сорвалось с моих губ.
Ответом мне стал отчаянный крик существа.
— Вилиас! — одернула меня Мракинберг. — Нам нужен Эларонис!
А мне нужны ответы! Но дракон не сможет их дать. И аман-иш принца не заговорят без него.
— Прошу, верни контроль Элаю, — эти слова дались мне с большим трудом.
На душе стало тоскливо и горько. Я будто предала того, кто мне доверился.
Дракон вскинул голову, зарычал так, что у меня холодок по спине пробежался, а когда треугольная морда снова ко мне склонилась, алый цвет сменился янтарным, пробуждая сознание Элая и возвращая зверю иллюзию, окрасив черные пластины чешуи в белый.
В этот миг перед глазами мелькнуло нечеткое воспоминание, показанное мне духом. Простирающаяся вдали изумрудная степь. Ветер, волнами колыхающий высокую траву. Белый дракон и хрупкая девушка. Этот образ вспыхнул и погас, оставив за собой странную пустоту.
Я устало отогнала наваждение, подняла голову на зверя.
— Сбрось шкуру дракона, — тихо приказала ему.
Зверь расправил крылья, на мгновение закрыв ими луну в небе. И в следующую секунду перед нами, покачиваясь на ослабевших ногах, стоял Элай. Запрокинув голову и шумно втянув ночной прохладный воздух, светлый рухнул на одно колено подобно сраженному рыцарю. Только смеяться им не полагается. А вот Элай именно этим сейчас и занимался. Смеялся! Хрипло, громко, с промелькнувшей горечью и какой-то иронией, что ли.
Я скосила взгляд на застывших Диэсу и Шивьена. На лицах аман-иш читалось искреннее беспокойство за рассудок своего господина. Я, кстати, о том же подумала.