Мы знали, что это хороший детский дом и что здесь живет больше сотни детей в возрасте от трех до семи, дошкольники. Но бывают и моложе, если это братья и сестры кого-то из уже живущих здесь детей. На этих младших мы и захотели посмотреть. «Они гуляют, ― замялась заведующая, ― одеты не очень, но ведь и у мамы так: на праздник нарядно, а в песочнице копаться ― что похуже…»
За невысоким заборчиком с ведерками и лопатками бродили несколько малышей. И слышался рев новенького.
Его забрали у пьющей матери, которая забывала его кормить и била, если не вовремя подворачивался под руку. У него не было игрушек, чистой одежды и своей кроватки. Он спал на куче тряпок в грязном углу и подбирал корки, не съеденные взрослыми, словом, ему нечего было жалеть в той, вчерашней жизни, но он, глупый, рыдал и никак не мог успокоиться.
Вокруг стояли, хлюпая носами «за компанию», его новые товарищи. Один из мальчиков прижимал к груди игрушечный пистолет. Когда он отвел руку в сторону, стал виден мультяшный зверек на майке и надпись «я не виноват».
У каждого, несмотря на совсем коротенькую еще жизнь, за плечами была своя история... Круглых сирот, настоящих, без обоих родителей, ― несколько человек на весь детский дом, остальные ― случайно рожденные, случайно выжившие, никому из родных не нужные. Эту свою ненужность они не умом, инстинктивно чувствуют, это видно в глазах. У двух-трехлетних детей еще есть шанс забыть о прошлой жизни, а кому-то даже не вспомнить о ней... Если их заберут отсюда до того, как придет настоящее понимание своего места в жизни.
Новенький наконец перестал плакать и теперь озирался по сторонам. Он неуверенно отпустил руку воспитательницы и, покачиваясь, пошел к песочнице, сделанной из старой автомобильной шины.
История девятнадцатая. Американка
«…А жизнь в Америке не так уж и хороша, как мы думали, ― Люда повертела в руках ручку, сама себе задала вопрос и тут же ответила на него в письме на родину: ― Мне плохо, потому что очень скучаю без вас, каждый вечер смотрю на фотки, вспоминаю всех-всех! По-английски я говорю еще не очень хорошо, Настя ― тоже, а вот Валерка шпарит как америкос, русский язык забыл...» На старых фотографиях ― детдомовская группа, старые друзья, почти семья. Впрочем, почему фотографии ― «старые»? Года не прошло с тех пор, как фотографировались. С тех пор, как все изменилось.
Билл и Мэри жили в центре Америки, в небольшом доме с лужайкой; он ― инженер, она ― учительница в начальной школе. Обычная, небогатая семья, вырастившая единственного сына и заскучавшая в опустевшем доме. Это называется «синдром опустевшего гнезда». Вот только что планы, заботы, переживания ― и все, сын уехал в другой город или даже страну устраивать свою жизнь уже совсем самостоятельно, совсем отдельно. Звонит, конечно, но говорит так коротко, такими одинаковыми словами...