Щелкнул замок.
Под потолком вспыхнул свет.
В комнату вошла брюнетка в теле. Именно она сидела на диване, когда Карелла столь отважно и безрассудно вышиб дверь квартиры. В руках девушка держала поднос. Стоило ей переступить порог, как Стивен тут же учуял аромат кофе и сильный запах духов, которыми пользовалась брюнетка.
– Привет, – промолвила она.
– Привет, – эхом отозвался Карелла.
– Как спалось?
– Прекрасно.
Девушка была крупной – куда крупнее, чем показалось Карелле, когда он впервые увидел ее на диване. Телосложением она напоминала танцовщицу. Росту в ней было под метр восемьдесят, а упругие полные груди грозились вот-вот порвать блузку свободного покроя с большим вырезом. Юбка, заканчивавшаяся чуть выше колена, плотно облегала крутые бедра. Брюнетка оказалась обладательницей длинных точеных ножек – совсем как у танцовщицы. Они были удивительно белыми, с изящными лодыжками и четко очерченными икрами. Брюнетка тихо прикрыла за собой дверь и практически неслышно заскользила по комнате. Черные тапки на ее ногах гасили звуки шагов, напоминавших тихий шепот.
Девушка двигалась медленно, словно лунатик. В этих плавных движениях было что-то сладострастное. Создавалось впечатление, что она прекрасно знает о том, сколь соблазнительно выглядит ее роскошная фигура. При этом было понятно, что она может быть кем угодно – преданной женой или шлюхой, святой или грешницей, – мужчины неизменно будут пытаться овладеть ее телом и из раза в раз преуспевать в этом, не выказывая ни малейшего к ней снисхождения. Она была жертвой и ступала очень осторожно – так двигается человек, познавший на собственной шкуре, что такое побои, и теперь в любой момент ожидающий нападения. Ее настороженность, сексуальная фигура, осознание собственной привлекательности и доступности, осознание неотвратимости будущих поползновений на ее честь, читавшиеся в выражении лица брюнетки, будили самые невероятные фантазии, самые гадкие порочные грезы, таящиеся в глубинах души каждого мужчины. Бледное лицо девушки обрамляли волосы цвета вороньего крыла. Судя по лицу брюнетки, она многого натерпелась за свою жизнь. Глаза у девушки были подведены, как у Клеопатры. Когда-то ей сделали пластическую операцию на носу, но теперь он начал утрачивать приданную ему благородную форму. От этого казалось, что его только что сломали, и это служило еще одной дополнительной деталью, создающей образ жертвы. Губы алели яркой помадой. Губы куклы, губы шлюхи, которые никогда не стеснялись в выборе выражений… Губы, которые творили все, к чему их только можно принудить…