— Да, именно. Что вы можете об этом рассказать?
— Скорбное дело, скорбное. Отец Феофаний был божьим человеком и умело творил не только священные таинства, но и замечательную рябиновую настойку.
— Вы часто встречались?
— Нет. Я, извольте видеть, не склонен к путешествиям, — Александр Фёдорович погладил свой внушительный подбородок, украшенный пышными бакенбардами, — а отец Феофаний приезжал в Боброцск только на ярмарку. Но всегда, всегда присылал мне бутылочку.
— Выезжали ли вы на место пожара?
— Нет, ездил мой секретарь Причкаляев Фока Харитонович, полезнейший человек, он и подати учитывает, и ревизские сказки правит.
— Он что-нибудь выяснил?
— Должно быть, семисвечник упал, потому и пожар случился.
— Отчего сии заключения?
— А что ж ещё? Грозы в тот день не было.
— Новые люди в окрестностях не появлялись, тати не шалили?
— Про новых людей не скажу, о том Причкаляева можно расспросить, а татей в нашем уезде, слава богу, нет, — исправник размашисто перекрестился на иконку в красном углу, — а вот в соседних, да, лютуют уж не первый год.
— Что-нибудь ещё о селе можете рассказать?
— Пожалуй, ничего, хотя... В двух верстах от Сухой Берёзовки стоит хутор Степана Перещибки, то человек лихого нрава, из казаков, князь Борис Константинович Семихватов на него жаловался, и тяжба меж ними идёт.
— О чём же?
— Спор из-за земли, его сиятельство утверждает, что земля и хутор принадлежат ему по завещанию его двоюродного дяди, каковое он представил в суд. Перещибка же говорит, что земля была ему высочайше дарована за крымский поход тысяча семьсот восемьдесят второго года и также представил в суд грамоту.
— Кто же прав?
— Один Бог ведает. Я-то скажу за князя, но казаку вместе с землёй было пожаловано личное дворянство, и дело может дойти до Сената. Желаете ли, можно обо всём поподробнее у князя узнать — он в своём имении сегодня вечером ассамблею устраивает, всё наше общество соберётся, кушанья будут французские, турецкие, рекомендую.
— Ассамблеи мне нынче посещать недосуг. А что, Перещибка — смутьян?
— Нынче нет, пообтесался, а когда только у нас поселился, лет десять тому, да, бывало. То крестьян казённых в Берёзовке обидит, то купцов на дорогах пощиплет, с ним в ту пору дюжины три казаков было.
— Три дюжины? Ого!
— Должно быть, теперь меньше, разбежались казачки, когда Степан озоровать перестал.
— Однако ж, мне может понадобиться войсковой наряд. Сколько у вас в Боброцске солдат?
— Один, и тот — калека колченогий.
— Как же так?
— Его превосходительство господин губернатор уже год как забрал солдатушек к себе в Воронеж. Всё ищут ватаги разбойников, что наводят страх на все окрестные уезды. Хотя уж три месяца о них не слышали, но господин губернатор пока разъезды не распускает.