Моя мать двумя безупречными выпадами пронзает насквозь Кочевницу и солдата вспомогательной службы, вторым мечом сносит голову какому-то Книжнику. Она двигается необыкновенно быстро – можно подумать, что она обладает способностью ходить по ветру. Она сражается как сверхсущество, но жестокость, которая ей движет, порождение человеческой души. Я сотни раз наблюдал за ней в бою, но никогда не видел ее такой.
Я уверен, что мать меня не заметила.
Но вдруг она застывает. Рядом с нами лязгают мечи, мужчины и женщины сражаются и умирают, но мы оказываемся внутри «пузыря», где царит абсолютная тишина. Воспоминания о ней, все сразу затапливают мое сознание: резкие слова, наказания кнутом, и то, как она наблюдала за мной – всегда наблюдала, даже когда я не подозревал об этом.
– Держись подальше от Князя Тьмы, Ильяас, – предупреждает она, и я переношусь в пустыню, лежащую далеко на западе, и на много лет назад.
«Ступай к каравану, Ильяас. В пустыне ночью бродит немало темных тварей».
Я не успеваю ничего понять: что это было, о чем она хотела меня предостеречь, как ее мечи обрушиваются на нового противника. Этот воин гораздо выше ее и на несколько десятков лет старше. Ее отец. Мой дед.
– Иди, мальчик, – кидает мне дед. – Она много лет ждала возможности скрестить со мной клинки. Я ее не разочарую. Не в этот раз.
Дед проворно уклоняется от первой атаки Керис, хотя она двигается вдвое быстрее его, и как будто предугадывает каждый ее выпад. Губы Квина плотно сжаты, на лице написана решимость, тело напряжено, но я не вижу в его взгляде привычной уверенности в себе. У него потерянный вид, вид человека, который мечтал совсем о другом. Надеюсь, недюжинная сила и сотни сражений, из которых он вышел победителем, помогут ему выжить в этом поединке.
А может, и нет.
Громкий крик заставляет меня обернуться, и я успеваю увернуться от удара копьем прямо в сердце. Шан сбивает нападающего с ног, а потом его заслоняют. Я пытаюсь пробиться к брату, но это невозможно, даже если идти по ветру – нас разделяет плотная масса тел.
– Ловец Душ!
Дарин задыхается, его доспехи и лицо залиты кровью. За ним следует Спиро.
– Где Лайя?
– Не знаю, – отвечаю я. – Она пошла к плато…
Дарин поднимает голову и смотрит на небольшую плоскую скалу, но снизу ничего не видно.
– Я знаю, она запретила там появляться! – взволнованно восклицает он. – Я обещал, что не буду вмешиваться. Но у меня плохое предчувствие… Что-то должно произойти. А у меня кроме нее никого не осталось. Я не могу бросить ее там одну.
Лайя боялась, что он поступит именно так, как делают старшие братья, и ради нее бросится навстречу опасности. Я кладу руку ему на плечо – чувствую его гнев и решимость.