Я пробудился в сияющем юном мире, когда люди умели охотиться, но не возделывать землю, сражаться камнем, но не знали стали. В том мире я чувствовал ароматы дождя и земли, и жизни. Я был полон надежд.
«Поднимайся, Возлюбленный».
Непостижимая моему разуму вечность говорила со мной сейчас. Это был голос отца, матери. Творца и разрушителя. Голос Маута, который есть сама Смерть.
«Восстань, дитя пламени. Воспари над землей, ибо дом твой ожидает тебя».
Хотел бы я никогда не познать привязанности к нему, моему дому. Хотел бы я не открыть в себе магии, не полюбить жену, не возжечь искры моих детей, не утешить ни одного призрака. Хотел бы я, чтобы Маут никогда не призвал меня.
* * *
– Мехерья.
Звук моего имени выдергивает меня из прошлого, возвращая на вершину залитого дождем холма в самом сердце страны Мореходов. Мой прежний дом – Земли Ожидания, известные людям как Сумеречный Лес. Я выстрою себе новый на костях моих врагов.
– Мехерья. – В глазах Амбер, красных, как киноварь, пылает пламя древнего гнева, и они слепят, точно солнце. – Мы ждем твоих приказаний. – В левой руке она сжимает глефу с раскаленным добела клинком.
– Есть донесения от гулей?
Ее рот кривится в гримасе.
– Они прочесали Дельфиниум, Антиум, даже Земли Ожидания. Но не смогли найти девчонку. Уже несколько недель никто не видел ни ее, ни Кровавого Сорокопута.
– Пусть гули отыщут в Маринне Дарина из Серры, – говорю я. – Он кует оружие для Книжников в порту Адисы. Рано или поздно сестра появится у него.
Амбер склоняет голову, и мы разглядываем деревню внизу – беспорядочное скопление каменных домишек. Их стены выстоят во время пожара, но не деревянные кровли. Деревня как две капли воды похожа на все прочие селения, которые мы сровняли с землей. За одним исключением. Это последнее сражение в нашей войне, наш «прощальный залп» по Маринну. А потом я отправлю Меченосцев на юг, где они присоединятся к основной армии Керис Витурии.
– Люди готовы к бою, Мехерья. – Свечение Амбер становится багрово-красным: наши союзники-Меченосцы вызывают у нее отвращение.
– Приказывай, – командую я. У меня за спиной мои сородичи один за другим превращаются из теней в языки пламени, и зарево освещает холодное небо.
По деревне разносится колокольный набат: часовой нас заметил и поднял тревогу. Ворота, наспех сооруженные после нападений на соседние общины, захлопываются, вспыхивают факелы, крики ужаса наполняют ночной воздух.
