всплывает на поверхность, я обнаруживаю, что меня саму задвинули куда-то в темный угол моего собственного мозга.
– Мир тебе, Рехмат. – Голос Д’арью слегка дрожит, и я сразу же понимаю, что, глядя на меня в упор, она обращается вовсе не ко мне. – Твои слуги здесь. Наш обет исполнен.
– Да пребудет мир с вами, йадуна. Вы совершили то, что должно. Я освобождаю вас от обетов.
Эти слова говорю я. Я чувствую, как шевелятся мои губы. Но низкий голос принадлежит не мне. Я никогда в жизни не употребляла слова «пребудет». Более того, это не голос человека. Он напоминает шум песчаной бури – если бы песчаная буря умела говорить на древнем языке Серры.
– Значит, это и есть наша воительница, – произносит Рехмат, переходя на обычный язык. – Воплощение той жертвы, которую вы принесли сотни лет назад.
– Нельзя считать жертвой наше согласие поселить тебя среди нашего народа, о великая, – почтительно говорит Д’арью.
– Сто йадуна приняли мое могущество целиком и полностью. – Голос Рехмат сейчас больше напоминание рычание, реагируя на попытку ей возразить. – Это был самоотверженный поступок. Вы не знали, как это подействует на ваших детей и их потомков. Но это случилось. Теперь я живу в сознании тысяч.
– Я должна признаться тебе, о великая, – говорит Д’арью, – я не думала, что именно Лайя из Серры разбудит тебя. Кровавый Сорокопут, как мне кажется, больше подходит на роль великого воина, а может быть, Пчеловод. Или даже кузнец Дарин.
– Или Авитас Харпер, – замечает другая йадуна. – Или мальчишка Тас, убийца демонов.
– Но ни один не смог бросить вызов Князю Тьмы. Лайя сделала это. Возрадуйтесь! – восклицает Рехмат, – ибо дорога открыта. Теперь наша юная воительница должна пройти ее до конца. Но если ей предстоит победить Мехерью, я не могу жить в ее сознании.
Мехерья. Князь Тьмы.
Д’арью энергично качает головой.
– Она должна быть с тобой единым целым…
– Она должна выбрать меня. Если сокол отказывается взлететь, может ли он парить в поднебесье?
На сей раз подает голос А’вни, с силой сжимая руки, чтобы они не дрожали.
– Но… но ни один сосуд не может выдержать твое присутствие, великая.
– Мне не нужен сосуд, дитя. Лишь проводник.
О небо. Это мне совсем не нравится. Я напрягаю последние силы, чтобы вернуть контроль над собственным телом и сознанием. Но и то, и другое по-прежнему остается во власти этого голоса. Рехмат. Странное имя, я никогда прежде его не слышала.
– Она испытает боль? – спрашивает А’вни. Если бы она не помогла похитить меня, я, наверное, поблагодарила бы ее за заботу.
– Я живу в ее крови, – голос Рехмат звучит почти печально. – Да. Ей будет больно. Держите ее.