Отпуская мои руки, Каин впивается пальцами мне в голову, нажимая на кости черепа, будто хочет пробуравить их насквозь. Я вскрикиваю и пытаюсь вырваться. Я гораздо выше его и на четыре стоуна[2] тяжелее, но старик без труда удерживает меня, словно того шестилетнего мальчишку, которого когда-то притащили в Блэклиф.
– Это мой дар тебе, Элиас, – говорит он. – За все то, что когда-то забрал у тебя. Девушку с золотыми глазами зовут Лайя из Серры, она дочь Львицы. Я вкладываю в твое сознание ее имя, и никакая сила на этой Земле не сможет стереть его…
Магия вспыхивает в нем, и на меня обрушиваются воспоминания.
Пламя в ее глазах в тот день, когда я впервые встретил ее…
Безлунная ночь в пустыне, на землях Кочевников. Произнесенные шепотом слова: «Ты – мой храм…»
Ее слезы, когда она вложила мне в руку тот деревянный браслет. «Возьми это. Он мне больше не нужен…»
– Нет. – Я упорно пытаюсь оторвать от себя руки Каина. – Прекрати это.
– Молодая женщина с короной светлых волос… – продолжает Пророк, сверля меня своим жутким взглядом, – …это Элен Аквилла, Кровавый Сорокопут и Надежда Империи. Я вкладываю в твое сознание ее имя, и никакая сила на этой Земле не сможет стереть его…
Ее рука, протянутая мне в загоне для отбраковки…
Ее лицо, освещенное луной, в степях на севере Империи, ее улыбка, вой ветра…
«Отпусти меня, Элиас», сказала она мне, когда я бежал из Блэклифа…
– Каин, во имя неба! – Я с силой отталкиваю его, но он не отпускает. Магия Маута накапливается внутри меня, в моих раскаленных добела пальцах, стремясь вырваться наружу. – Прекрати, чтобы ты сдох, будь ты проклят… – Мне странно произносить эти слова, и я вдруг понимаю, что не бранился уже несколько месяцев. – Ты чокнутый старый придурок!
Но Каин не сдается. Он говорит, и его слова, как удары дубины, обрушиваются на меня.
– Женщина с ледяными глазами – твоя мать, Керис Витурия, дочь Квина и Каринны, наставник и палач. Я вкладываю в твое сознание ее имя, и никакая сила на этой Земле не сможет стереть его…
Ее усталое лицо, пристальный взгляд, направленный на меня…
«Ступай к каравану, Ильяас. В пустыне ночью бродит немало темных тварей…»
Татуировка на ее шее…
Мое сознание переполняют эти имена, их лица, воспоминания о том, что было между нами. Лайя. Элен. Керис. Возлюбленная. Друг. Мать.
Это невыносимо, потому что у меня теперь есть долг, а эти имена, эти лица отныне станут мне помехой. Но теперь мне никогда не избавиться от воспоминаний, возвращенных Каином.
Лайя. Элен. Керис.
– Забери эту память, Каин, – шепчу я, хотя мне хочется кричать.