– Пробуй еще, – приказывает Рехмат. – Но на этот раз удержи!
Я подчиняюсь и чувствую, как пот заливает глаза. Пытаюсь еще. И еще. Сорокопут становится невидимой, но это продолжается лишь долю секунды. Так повторяется несколько раз, но сама она похоже ничего не замечает. Маска, с которым она сражается, смотрит на нее, разинув рот, и она протыкает его насквозь.
– Сорокопут!
Неожиданно из темноты показывается длинная шабка – одномачтовое судно с двумя парами весел. На носу стоит Дарин, и я облегченно выдыхаю. Однако вид у моего брата такой, будто он хочет придушить Сорокопута на месте.
– Где Лайя? Где моя сестра?
Сорокопут на лету разрубает стрелу, направленную ей в сердце.
– Не дергайся! – кричит она. – Она прямо…
Она не успевает договорить: в этот момент я «набрасываю» на нее и на Авитаса покрывало тьмы. Секунду назад они еще сражались, а теперь люди Керис, опустив мечи, таращатся на пустую лодку.
Я протягиваю руку к тому месту, где по моим расчетам находится плечо Сорокопута, молясь про себя о том, чтобы ни она, ни Авитас случайно не перерезали мне горло.
– Они вас не видят! – шепчу я. – Перелезайте к Мусе. Быстро!
Я чувствую движение воздуха и понимаю, что это Сорокопут проскальзывает мимо меня и карабкается на другую лодку. Харпер следует за ней, а я снова сосредотачиваюсь и не прекращаю попыток до тех пор, пока Дарин и Муса не становятся невидимками тоже. В последний момент я успеваю заметить их изумленно распахнутые глаза.
– Прекрати грести, – едва слышно приказываю я Пчеловоду. – Никому не двигаться!
Шабка дрэйфует, ее уносит прочь от лодок Меченосцев, которые обыскивают гавань. Но их оружие, физическая сила и численность – ничто против моей магии.
Солдаты окружают наше судно. Осмотрев лодку и никого не увидев, они плывут прочь, к ялику, на котором видели нас в последний раз, ищут в воде. Минуты тянутся, как часы. Мы замерли в полном молчании. Когда солдаты скрываются из виду, Муса с Сорокопутом берутся за весла и гребут, стараясь действовать как можно быстрее и тише. Вскоре огни плавучего рынка почти исчезают вдали. Наконец наступает момент, когда я сбрасываю «покрывало невидимости», и все сразу начинают говорить.
– Слава богам, вы все целы…
– Какого черта, что это было…
– Лайя! – Чей-то пронзительный голос заглушает все остальные, а из-под скамьи выбирается костлявый мальчишка.
Он изрядно вытянулся, но глаза все так же блестят, и лучезарная улыбка никуда не делась. Я впервые встретила его в тюрьме Кауф, когда пыталась вызволить из этого страшного места Дарина и Элиаса.