- Да, на дураков моему Ване везет! - улыбнулся Сыромолотов. - Когда он уезжал, то нотариусу оставил доверенность на продажу дома, но тот решил дома не продавать: дескать - это "реальная ценность", а деньги теперь - одна видимость, и вот сдал кому-то весь нижний этаж с кухней. Я к сыну в дом, признаться, не заходил... Так дураки, вы говорите, там поселились?
- Полнейшие! - с живостью ответил Коля.
- Значит, такова уж судьба этого нижнего этажа, чтобы кто умный там и не поселился, - заметил Алексей Фомич и добавил: - Вот вы - партиец, и, значит, вам книги в руки. Скажите, - образовалась ли у нас в городе какая-нибудь власть?
- А как же! Известно со времен Ломоносова, что природа тел не терпит пустоты! - бойко сказал Коля.
- Из кого же она образовалась?
- Там теперь всякой твари по паре... Есть эсеры, есть меньшевики, есть кадеты... Только большевиков нет...
- Вот как! - удивился Алексей Фомич. - А почему же собственно нет?
- Мы пока под запретом! - и Коля Худолей приложил к губам указательный палец. - Но погодите, погодите, голубчики, - вдруг преобразился он. - Вот приедет наш Ленин, и тогда все будет по-другому.
- А-а! - протянул Сыромолотов. - Так что партия партией, а... как бы это сказать...
- Вождь вождем, - договорил за него Коля.
- Вождь вождем?
- Разумеется! Наша партия большевиков имеет гениального вождя, а где же подобные вожди в других партиях?
- Так, так... Так, так... гениальный вождь, вы сказали... А где гений, там и победа... Так всегда бывало в истории.
Говоря с Сыромолотовым, Коля Худолей понемногу отходил от киоска, и Алексею Фомичу приходилось двигаться тоже. Наконец, он заметил:
- Вы как будто боитесь, чтобы кто-нибудь вас не подслушал?
- Отчасти, конечно, в этом есть привычка подпольщика, а отчасти - ведь пока что все другие партии смотрят на нас, большевиков, косо и в Советы нас не пускают... По крайней мере, здесь в Симферополе... А как в других местах, я точно не знаю.
На перекрестке двух улиц, до которых дошли Алексей Фомич и Коля Худолей, сидела пожилая женщина в очках, а перед нею на скамеечке возвышалась корзина с пирожками, прикрытыми вышитым полотенцем. Остановившись, Коля так приковался глазами к пирожкам, что Алексей Фомич спросил его:
- Позвольте-ка, а вы не хотите ли есть? Случается это иногда с людьми.
- Очень! - признался Коля. - Мать меня кормить не может, а работы я пока никакой не нашел.
- Ну-ка, берите, сколько сможете скушать, - сказал Сыромолотов, доставая кошелек, и добавил: - Это я вам плачу за вашу газету "Правда".