Но на другой же день, когда она сидела на набережной на скамейке, перед войной окрашенной в голубой цвет, а теперь ставшей почти белой, и глядела на чаек, носившихся над морем, к той же скамейке подошел человек в черепаховом пенсне и серой шляпе и, сняв на отлет шляпу, попросил почтительно позволения сесть рядом.
Наталья Львовна кивнула головой, хотя и не знала, чем она привлекла его внимание, и, садясь, он заговорил:
- Я приехал сюда для изучения здешних памятников старины... Мне кажется, что и вы здесь в тех же самых целях, а? Или я ошибся?
- Да, вы ошиблись, - спокойно сказала Наталья Львовна. - Я здесь живу, вот уже три почти года, и ни о каких памятниках старины не думала. Кажется, их здесь и нет даже.
- Ну, как же так нет! А генуэзская башня? - изумился ее легкомыслию он и даже реденькие белесые брови вздернул.
- А, да, - это где голубей всегда много? Там у них, должно быть, гнезда... - А еще какие памятники?
- Есть еще каменная стена на горе Кастель, - поспешно ответил он. Это, видимо, остатки крепостной стены: ведь слово Кастель с итальянского взято и значит "крепость"... Затем я еще нашел тут в окрестностях, в Кизилташе, что значит по-татарски "красный камень", в монастыре, две колонны из цельного камня: они древней работы. Они круглые, книзу шире, а кверху уже, и без капителей... Очень древней работы... Может быть, и не здесь даже их делали, а сюда только привезли их откуда-нибудь из Малой Азии, например из Синопа, родины философа Диогена... Могли, конечно, сделать такие колонны и в Херсонесе, там были в старину хорошие мастера.
- Да, вот... В Херсонесе, конечно, есть древности, а не у нас, вставила Наталья Львовна.
На что он отозвался очень оживленно:
- Был, был я там, - а как же! Я две недели там жил... Там сохранилось несколько колонн, только они на цементной кладке и оштукатурены цементом... и с капителями... Но в общем, должен сказать, сохранилось там мало... И музей тамошний - это очень бедный музей по своим экспонатам... очень бедный... Это, конечно, в связи с постройкой Севастополя, куда самым откровенным образом свозили из Херсонеса камень... Ведь Херсонес теперь что же он такое? - Пустыня! Сорок шесть десятин считается там пустой земли на берегу моря... Очень жалкая картина, очень... В Балаклаве, при входе в бухту, была крепость, но от нее теперь осталось одно грустное воспоминание...
Наталья Львовна поняла, что рядом с нею человек, действительно увлеченный далекою стариною, и сказала:
- В Судаке, мне говорили, уцелела генуэзская крепость, - сама я там не была и не видела.