Если вы в своей квартире,
Лягте на пол, три-четыре
Выполняйте правильно движе-ни-я.
Прочь влияние извне,
Привыкайте к новизне,
Вдох глубокий до изнеможе-ни-я…
Новый жилец женского общежития окончательно проснулся. Скрипя панцирной сеткой, потянулся, поднялся с ямообразной кровати, надел брюки, кроссовки, натянул майку, взял полотенце, зубную щётку с тюбиком пасты «Поморин» и вышел в коридор. Широко зевая и шаркая подошвами, он двинулся в сторону комнаты для умывания.
— Здрасте, — вылупившейся из гнезда птенец завертел головой, протёр глаза и осмотрел окрестности.
Очередь состояла из нескольких особей женского пола в легких халатиках и тапочках на босу ногу. Они собрались возле входа, прислонились спинами к стене, мирно переговаривались, ожидая своей очереди…
— Ты знаешь! — говорила одна другой, красноречиво выпучив глаза. — Она вся в искусстве и мечтает стать киноактрисой. Днями напролёт носится по Москве, знакомиться с писателями, артистами. И когда рассказывает о них, то называет по-простому — Танька, Эдик, Андрюшка. Говорит на следующей неделе пойдет на кинопробы к талантливому режиссеру Эльдарчику…
Макс молча дослушал окончание очередной душераздирающей «правдивой» истории, после чего вежливо произнес…
— Кто крайний?
Грузная полная женщина, пышных габаритов, появление которых возможно лишь на свежем загородном воздухе и при наличии натуральных крестьянских харчей, подняла голову и крикнула, куда-то через весь коридор…
— Вера, ты последняя, в умывалку?
— А что? — ответили откуда-то из глубины одной из комнат, с открытой дверью, по левую сторону коридора.
— Тут, Ларискин ухажёр намулевался. Этот, как его? Моряк. Который с Северного флота. Похоже, мыться собрался. Воон, уже очередь занимает.
— Не, не я… — невидимый голос дал пояснения. — Вроде Райка была последней, из сорок седьмой. У неё спроси.
— Рая, а Ра-а-ай, — громкий позыв, как сирена на пароходе, понёсся в самый конец коридора.
— Чего тебе? — выглянула голова в полотенце.
— Умываться, ты последняя?
— Нет, точно не я. Последней была Лидка Самсонова, а за ней Людочка Толстомехова. Только её уже нету. Она минут десять, как учесарила на работу.
По коридору важно шествуя, с бигудями в руках, к Максиму подошла Лариса Корычева. Сверкнув очками, «прошлогодняя невеста» важно произнесла. — Я, последняя.
— Хорошо, — ободряюще произнес Максим больше для себя, чем для других. — Я за тобой.
— Ничего хорошего, для тебя, не наблюдаю, — официальным тоном сообщила юная заноза. Она переложила коробку с бигудями из одной руки в другую. — Я, буду умываться долго. Очень-очень долго. А потом ещё минут тридцать буду крутить бигуди и петь мои любимые песни. Вот так, ясно!