Максим сидел на пороге дверного проёма, наблюдал, как на солнечном песчаном мелководье резвятся стайками мальки. Вода от расходившихся по небольшому прудику ленивых волн, переливалась то золотисто-синим, то зеленоватым, то пурпурным цветом. Вечерняя прохлада дурманила запахом свежескошенной травы, прогретой земли, теплого лета. Где-то вдали едва слышно звенели комары. Всё дышало спокойствием и миром, ласковой и грустной тишиной.
Один из поплавков чуть закачался, согнал с верхушки задремавшую стрекозу.
В дверь студии едва слышно поскребли.
— Тише-тише, не шумите, у меня поклёвывает… — Максим зашептал неизвестно кому за дверью. Он насторожился, потянул руку к удилищу, принялся пристально следить за таинственным колыханием поплавка.
В дверь забарабанили сильнее.
— Да щас-с, подождите, — новое обещание одними губами. Поплавок дернулся сильнее, два раза юркнул под воду, а потом, вприсядку, не спеша направился к кустам…
— Э-хх, — рыболов резко, с оттягом, выдернул леску из пруда. Увидя пустой крючок, сокрушенно покачал головой, насадил «свежего» червячка, смачно поплевал на него, со свистом забросил снасть в воду, продолжая краем глаза следить за подёргиванием второго поплавка.
— Это, я — Валера, — удары в дверь стали резкими, настойчивыми. — Открой, пожалуйста. Очень важное дело!
— Минуту, иду, — Макс с сожалением поднялся с порога. Плотно закрыл за собой одну дверь. Подошёл и открыл другую.
— Нам надо срочно что-то делать? — Валерий Смирнов решительно вошёл внутрь творческой студии, наклонив кудрявую голову и чуть вытянув шею, точно собирался кого-то забодать своими развесистыми кудрями.
— Что делать и с чем? — ди-джей умиротворенно, как священник на паперти, проводил его задумчивым взглядом.
— С нашей творческой деятельностью, — художник — вокалист недоумевая осмотрел «святошу», его зрачки сузились, а лицо приобрело решительное выражение.
— А что не так с нашей творческой деятельностью? — Макс хлопнул себя по шее. Убил комара. — Вроде всё нормально: Ты где-то постоянно бегаешь, девчонки отдыхают, Юлия Борисовна в отпуске, Вовчик с бабушкой на даче, в холле на втором этаже по-прежнему идёт ремонт…
— И это ты называешь нормально? Как бы ни так! Максим, я был в городском комитете комсомола, в отделе культуры. Показывал наш диплом, рассказывал о наших выступлениях, о песнях на испанском языке. Показывал переводы, распечатку. У меня есть даже несколько фотографий! А они?!
— Что они? — рыбак подавил зевок, вовремя спрятав его в поднесённую к лицу руку.
— То!.. Они не дают дорогу нашему молодому коллективу. Не берут и не включают его в список мероприятий. Максим, ты представляешь? Отнекиваются. Отказывают. Говорят: Рано — не доросли — тематика не та — слабое исполнение — нет патриотической составляющей. А один гад в очках, вообще заявил, что наши песни банальны, просты и не вызывают посыла в душе молодежи. Представляешь?! Как же так, Макс?! «Берёзки»!!! Скучны? И неинтересны молодежи? Да за кого они нас принимают?