— Это не я? Как я мог? Откуда у меня записи каких-то «Берёзок»? Я вообще слышу про них первый раз.
— Вот и я хотел бы знать — откуда вы взяли, эту хреномудрию? — редактор достал из ящика стола бобину, на конверте которой было написано крупными буквами «БЕРЁЗКИ». Презрительно бросил её на столешницу.
— С чего вы взяли, «уважаемый коллега», что это!? может понравиться слушателям? Да ещё пускать в эфир с пометкой «По многочисленным просьбам»?
— Это не мое! — Кропивницкий до боли стиснул зубы. Ощущение было такое, будто его взяли за шиворот и возят физиономией по наждачной бумаге.
— Как же не ваша? Когда нашли на вашем столе. И так, главное, аккуратно прикрыл газеткой «Труд», чтобы не нашли!
— Но, это не мое! Я не знаю, откуда она. Мне её подбросили.
— Короче, Кропивницкий, забирайте запись и уходите.
— Куда уходить? — техник зажмурился от обиды и несправедливости. Перед глазами вспыхнули и поплыли разноцветные круги, сквозь которые черными стрелами летели ядовитые слова редактора.
— Работать, грузчиком, на склад.
— Почему грузчиком, почему на склад? — невинно оскорбленный подпрыгнул словно на пружинах. Малиновые пятна побежали по лицу.
— Потому, что с сегодняшнего дня вы отстраняетесь от работы над программами. И чтоб глаза мои вас больше не видели.
— Но это не справедливо: У меня высшее техническое образование, стаж работы на радио более десяти лет, две почетные грамоты «Ударника коммунистического труда» — я не хочу грузчиком на склад.
— Всё! Разговор закончен! Пошёл вон, из кабинета!
— А вы дорогие мои! — редактор строго посмотрел на оставшихся за столом людей. Его подглазные мешки отвисли вниз с такой силой, что казалось, что они сейчас сползут с лица и упадут на стол. — Если ещё раз повторится, такое! — пойдёте в дворники или технички!
Спустя двое суток…
Высокие стеллажи склада были доверху завалены коробками, ящиками, огромными вязанками исписанной бумаги. Их было так много, что в хаотическом нагромождении они давно образовались улицы, переулки, тупики. Многие из складированных до потолка «артефактов» почернели, потрескались, развалились. В воздухе держался терпкий запах пыли, вперемежку с ароматами старой бумаги, подгнивших досок, давнишней табачной гари.
У одного из закутков «складского лабиринта», на пятачке, закрытом от посторонних глаз, расположились три работника склада. Они были удивительно похожи: в старых застиранных халатах с короткими рукавами на вырост.
Самый шустрый из них умело расстелил на ящике «Вечернюю Москву», начал расставлять питьё: Первой появилась поллитровка «беленькой» в таре из дымчато-зеленого стекла, затем две бутылки «Жигулёвского» пива, и напоследок из-за пазухи вынырнул портвейн с экзотической надписью «АГДАМ».