— Кто следующий? — устало произнёс он в динамик.
В кабинет, легко ступая по блестящему паркету модными лакированными туфлями, вошла нимфа с большими, широко поставленными глазами, веки чуть подкрашены чем-то голубым, а губы приветливо сверкают перламутром.
Лицо Синицына поневоле расплылось в улыбке. Ивану Андреевичу захотелось встать, девушек с такой идеальной фигурой редко увидишь на заводе, (Не приживались они) однако он ничем не выдал своих настоящих чувств, пригласил гостью сесть сдержанно и даже холодновато.
— Я работаю на заводе недавно, вторую неделю, ещё не участвовала в спартакиаде, — незнакомка плавно положила сумочку на стол, чуть задержав руку, чтобы председатель увидел, какие у неё красивые длинные пальцы и изящная кисть. — Хотела попросить у вас один пригласительный на вечер танцев. А то наши идут, а мне не досталось.
Синицын обошёл стол и сел напротив красавицы. Она всё больше привлекала его: держалась как-то вызывающе, не сидела в кресле, а будто демонстрировала себя — дышала прерывисто, и тугая грудь подымалась под прозрачной кофточкой. Видно, хорошо знала, чем завлечь: мягко улыбнулась, и глаза у неё затуманились.
— Ну что ж, — сказал он, взяв небольшую паузу, вроде раздумывая, хотя всё уже решил. — А позовёте с собой? Если… достану билеты? Я как раз не женат!
— Конечно, — не задумываясь, произнесла незнакомка. Она посмотрела на «волшебника» округленными глазами, сразу ставшими большими.
Председатель парткома решительно обогнул стол, нажал на кнопку селектора.
— Ольга Петровна, — сказал твердо. Небезосновательно решив, что железо следует ковать, пока оно горячо. — Нельзя ли для меня, в порядке исключения, отложить два пригласительных?
Девушка смотрела на него восхищенно. В благодарность чуть приподнялась, наклонилась через стол, и Синицыну показалось, будто даже потянулась к нему, демонстрируя прекрасные формы.
— Иван Андреевич, — предательски прохрипел динамик. — А билетов нет.
— Как нет? Почему нет? Куда они делись?
— Закончились. Бухгалтерия забрала все остатки.
Субботние сумерки медленно надвигались на улицы столицы. Откуда-то из подворотен появился прохладный ветерок, который днём не решался высунуть носа.
Москва постепенно успокаивалась, затихала.
Шумная, разодетая в пух и прах толпа нарядилась, разукрасилась, торопилась на танцы.
Однако! Начало танцевального вечера откладывалась.
По закону детективного жанра, (Или по чьей-то задумке) предполагалось, что лишняя публика, не дождавшись окончания торжественной части, немного повозмущается, а затем потихоньку начнёт расходиться по домам.