Уехала на нём и вправду чёрт знает куда. В Гамбурге на улицах всегда ветрено. И правду говорят, что на скейтбордах кататься опасно.
Шаг за шагом я училась вести себя как потенциальный испорченный Бармалей. Адаптироваться толком не получалось. Ведь одно дело, когда ты бармалеишь по свойски с родными, друзьями по школе и просто знакомыми. И совсем другое, когда ты ведёшь себя безмятежно в одно, как говорится, рыло, исключительно для себя!
Нельзя сказать, что бармалейские дети от меня прятались. Проблем с общением не было. Они легко шли на контакт. Но узнав кто я такая, церемонно раскланивались и исчезали. Видимо в моем характере их что-то смущало. Целый год я пыталась угадать что. Я избавилась от всего розового в гардеробе. После визитов к Ренате я научилась использовать папин суровый одеколон (у Ренаты Колицер вечно пахло принцессиным платьем с отдушками). Это привело к тому, что местные начали ко мне принюхиваться. Это давало надежду, что я меняюсь в сторону бармалеистости не по дням, а по часам. Чтобы это проверить наверняка, один из самых маленьких, и злобных Бармалеев на Репербане — его звали Ходжа Озбей — специально столкнул меня вниз с парапета. А его лучший друг по имени Олли Нож-для-Огурцов подхватил меня снизу и закружил в ритме танго.
Во время этой процедуры я орала как сумасшедшая. Маленькие Бармалеи сказали, что это было боевое крещение. А ещё сказали: «Добро пожаловать на Репербан».
Впрочем, после этого ничего не изменилось. Олли и Ходжа пошли своим путём, по своим делам. А я по своим. Я ведь и так жила на Репербане. Уже почти год. И ни в каком их «добро пожаловать» уже давнымдавно не нуждалась.
В отличие от большинства эмигрантов, опасавшихся выйти на улицу без немецких разговорников, с языком проблем у меня не было никаких.
Учить язык? Вы это серьёзно? Язык учится сам по себе. Просто вызубриваешь несколько слов в день, а потом слушаешь, о чём говорят на улице. Наконец, поднатуживаешься и заговариваешь с первым встречным. А если трудно, то представляешь себе, что ты на сцене. Будто спектакль играешь. И заготовленные где-то внутри слова выпрыгивают из твоего организма сами собой.
Особенно хорошо мне удавались всякие немецкие поддакивалки. Я могла общаться со всеми, пользуясь одним лишь словом — wirklich. Но общаться с помощью одного слова быстро наскучило. И я выучила от скуки ещё несколько слов. А потом ещё и ещё. Наконец немецкий язык окончательно вошёл в мою голову.
Стать репербанским Бармалеем оказалось гораздо сложнее, чем выучить язык. Учить языки по сравнению с этим делом — какая-то ерунда на верёвочке.