Я уложила в рюкзак деревянного чешского крота. Потом совершенно бесполезную книжку о том, как связать Берлин спицами из пряжи. Затем я обследовала холодильник и нашла там колоду карт. Под конец, завязав в узелок зубную щётку и положив её вместе с другими вещами в рюкзак, я медленно вышла на улицу как бродяжка. Снова шёл дождь.
Отец высунулся из окна
— Анька, — крикнул он в окно. — Немедленно домой. Я пошутил. Но, разумеется, я сделала вид, что не слышу.
Дождик на улице уже почти перестал крапать.
Расположившись под красным фонарём, рядом с тусовкой полуночников, у места, где детям находится нельзя, я уверенно снесла кнопку быстрого вызова под названием «Папа». Только потом я посмотрела на общую картинку — что же у нас получается? Оставалось четыре контакта. Точнее пять. Барсук, Бюдде, Ходжа, Олли, ну и Рената Колицер, разумеется. Не особенно раздумывая над тем, что я делаю, я набрала тот номер, что был выше всех. Нож-для-Огурцов почему-то был указан первее, чем Бюдде. Как бы мне об этом не пожалеть, думала я, нажимая на вызов. Но звонок уже пошёл. Жалеть было некогда.
После пары гудков послышался недовольный голос Олли. Звучал он на фоне цикад, ночного шума и проезжающих мимо такси:
— Ананас? Тут всем, знаешь ли, некогда…
— Олли, — зачастила я в перекладину своей раскладухи с безбожным русским акцентом, так, чтобы полуночники не поняли. — Олли, спорить я больше не буду. Твоя взяла. Мой папа — политический беженец. И я больше не буду играть в вопросы не по правилам. Но надеюсь, я имею права на новые три вопроса, да? Настоящие три вопроса, а не просто так, верно?
Олли помолчал. Кажется, ему было некогда. Он пыхтел в трубку и говорил на бегу
— Так что с вопросами? — поторопила я.
— Лады. — Нож-для-Огурцов вдруг перестал пыхтеть. Наверное он остановился — Ровно в одиннадцать будь у музея эротического искусства… Успеваешь?
— У эротического? — Будто был выбор! — Да!
Когда я подбегала к музею, часы били без четверти, и уложилась я ровно в пять минут. Неплохо для человека с неудобным рюкзаком на спине.
Закрытый по причине ремонта эротический музей лишь впустую мигал светодиодными росчерками. Но под вывеской с надписью «Варьете Божественный Марципан» сидело три чёрные фигуры. Фигуры топали ногами в одном порядке. Потом в другом. Наконец, они перекладывали ногу на ногу, и продолжали стучать дальше. Это действительно было немного похоже на варьете.
По запаху имбирной жвачки я определила в одной из фигур Барсука. Из всей нашей компании коротко стриженых, он один носил волосы. К тому же, недавно он взял за привычку при разговоре дёргать головой, отбрасывая назад по местным меркам пышную, вьющуюся шевелюру. Остальные фигуры в чёрном просто кивали головами в знак общего приветствия. Узнать, кто был кто, пока не получалось.