— Вот оно, — благовейно сказал Королёк, который после процедуры с простынёй благовейно закрыл глаза и потирал руки — Вот оно, завещание херра Павловского.
Завещание выглядело совершенно затрёпанным. Оно было сложено много раз, зачастую неправильно. А потом переложено заново. А потом ещё и ещё раз переложено, уже второпях. В результате получилось, что-то вроде пиратской карты, которой пользовались-пользовались, да и выкинули за ненадобностью. Вместо указания, где лежат сокровища, внутри было что то похожее на список для магазина. Слова были накорябаны нетерпеливой, уставшей от жизни рукой.
— С этого начинается у нас каждый день — шёпотом сказал Бюдде. — Кому то обязательно надо совершать перед встречами ритуал. Мы же здесь все разные! Зато ритуал у нас один и тот же.
— Вы каждый день вытряхиваете из цветочного горшка бумажку? — удивилась я.
Бюдде важно кивнул:
— Да. Это же завещание господина Павловского.
— А что, собственно, в нём? — спросила я громко. — Что в завещании-то?
Тут все посмотрели на меня с жалостью. Ходжа даже издал стон. Дескать, глупость моя переходит все возможные границы. А Королёк с интонацией заправского философа продекламировал:
— Кто эти люди? Зачем они приходят сюда. И кто их привёл?
— Я привёл. Это моя девушка… Ана Ананас, — упрямо повторил Ходжа. А потом быстро добавил: — Она глупая и много чего не знает!
Это было совсем неожиданно и даже обидно. Я решила, что пришла пора наступить ему на ногу посильнее. Но Ходжа буркнул мне на ухо:
— Так надо.
Тем временем, Королёк включил ещё один вариант песни про горящую школу, теперь уже на пластинке.
— Пластинки успокаивают, — сказал Королёк и бросил на меня хитрый взгляд. — Успокаивают, верно, Ана Ананас?
— Кого успокаивают? — нахохлился Олли. — Тебя? Ты ведёшь себя как заправский чёрт с граммофоном!
Он явно был недоволен. Всё, видать, оттого, что его не назвали главным.
— Крутятся, Олли-шмолли. —объяснил Королёк. — Потрескивают они, понимаешь? Отбрасывают тень, наконец. Игла ходит вверх вниз, разве не видно?
Пластинка и правда отбрасывала трепещущую тень на выкрашенную в зелёный цвет стенку. В ответ Олли картинно бухнулся с ногами на диван и включил телевизор. Показывали мульт про Якари. Вскрыв банку колы, Олли растянулся, занимая с ногами три места, как сделал бы уже вполне сложившийся Бармалей.
— В задницу спокойствие! В задницу всё. — провозгласил Олли бармалейским голосом. — Что там у нас на повестке? Новобранцы, — перечислял он, — проверка боем? Что там ещё?
Ходжа открыл блокнот.
— Пункт восьмой. Эманация кофейных хмырей. День первый. Новобранец освободительной армии Санкт-Паули Ананас показал себя с лучшей стороны, проявив недюжинное самообладание…