Я показала двумя пальцами на свои глаза и ткнула в ходжину сторону. Но Ходжа, не обращая внимания, продолжал:
— … что привело к некоторым сложностям в отношениях с родителями и отказом от родного дома. — Всё? — скучным голосом спросил Королёк.
— Да — захлопнул блокнот Ходжа.
— Как и ожидалось. Нечего тут обсуждать. Наш человек, ясное дело.
Моргнув своими барбарисными глазами, Королёк засунул пластинку обратно в конверт.
— Завтра идём на зачистку улиц. Пункт девятый — террор. Сегодня смотрим по телевизору только боевики и полицейские фильмы. Хотите, можете смотреть здесь. И хватит шептаться… — прикрикнул он на Олли с Ходжей. — Кто не остаётся на просмотр фильмов, покиньте, пожалуйста, киноклуб.
— Кролик, тут это самое… — озадаченно потёр голову Олли, — Мы ведь так не решили как себя с ними вести.
— Решили, — сказал Королёк. — Уличное насилие. С завтрашнего дня. Пусть оно завтра всех сплотит. И уравняет. А потом разберёмся.
— А если меня не уравняет, к примеру? — спросил Бюдде.
— Придётся тогда тебя другим способом уравнять! — показал кулак Королёк. Разговор на этом закончился и мы вышли на улицу.
Очередная попытка освоить карманный скейтборд Бюдде потонула в Оллином безразличии. Он утверждал, что женщинам можно лишь на заднем сидении машины сидеть и нельзя прикасаться к управлению даже велосипедом. Спорить с ним, дураком, не хотелось. В результате мы так и прошатались до конца дня, ничего не делая. Только к двум ночи принялись вяло подбрасывать войлочный мяч. Этим мы вызывали интерес Траурного Эммериха, присевшего рядом. Эммерих собирался запузырить хлопальщика-другого в честь окончания работы. С пузырьком в руке, Траурный Эммерих проконсультировал нас дважды, а затем, поджав ноги и устроившись на ступеньке что твой сыч, принялся смотреть, как мы орудуем тремя его мячками одновременно.
— У вас лёгкая рука, Ананас, — сказал он, когда мне первый раз удалось не попасть себе на голову. — У вас всё получится.
Но Олли и это пришлось не по нраву.
Хлопая вторым хлопальщиком, Эммерих отправился спать. А куда? Туда, куда одному лишь Эммериху известно. Жонглировать Эммерих заканчивал поздно. Машинам ведь всё равно когда ездить мимо Санкт-Паули. Я едва спохватилась. Судя брезжившему рассвету над «Вахтой Давида», шёл уже третий час. Папа в такое время обычно уже спал, особенно если был под влиянием новостей и лёгкого ужина. На этот раз, я решила не заходить домой. Хотелось воспользоваться спальником, не зря же я с ним возилась!
Спальник так и валялся в кустах акации. А Ходжа взялся помочь дотащить его до тихого палисадника рядом с церковью. По дороге ещё пенку где-то нашел. В общем, старался казаться галантным.