Ложусь на диван, вытягиваю волосатые ноги, которые за несколько минут стали бетонными гирями, и пялюсь в телевизор. Я не чувствую ничего. Взгляд висит в воздухе. Плевать на время. Оно, как всегда, идёт очень быстро, оставляя после себя смятые пачки, полные неопределённости. Я — липкий, поганый клоп. Иду ко дну на своей невидимой подлодке. Смотрю в маленькое, бесполезное окошко цветного телевизора.
Там мелькали картинки. Одна фигуристка за другой. Во всех — ничего особенного. Но внезапно черный ящик заставил меня оживиться и выпасть из мира пустоты, в котором я пребывал вот уже минут десять.
Диктор объявил, что выступает российская фигуристка — 17-летняя девочка по имени Надя Забитова. Девочка в красном. Красный корсет, красные перчатки. Белые коньки. Чёрные волосы. Красивая. Очень красивая. Даже больше. Когда я последний раз видел настолько красивую девушку? С таким живым, светлым лицом, в котором есть нечто неземное, нечто нетронутое? Когда в последний раз я видел такую утончённость, такое искусство… Это была Полина… Но зачем мне снова нужна Полина? Она выела мою душу, она оставила от неё пустыню, она сделала из меня полутрупа. Любовь может только зажигать. Но у меня внутри нечего зажигать. Там ничего нет. Только пустота. Только чернота, предсумасшествие, которое я пытаюсь сдержать. Я — нигде. Словно в вакууме. Ни в прошлом, ни в будущем, ни в настоящем… Где-то между трёх знаков. Мне холодно, мне одиноко, мне тоскливо, но я ничего не показываю. Пытаюсь всех ненавидеть. Но по-настоящему ненавижу только себя самого. Пошли все в жопу. Пошёл я в жопу. Пошло всё в жопу. Всё равно всё на свете бессмысленно. Я умру. Каждый умрёт. Всё это когда-нибудь кончится. Этот кошмар, этот страх, этот бесконечный стыд перед всеми. Этот бесконечный запор из собственных амбиций и планов. Даже через жопу не могут выйти. И похер. Вся моя жизнь — только предсмертные вздохи, судороги, муки…
Красота — вне меня. Я не должен прикасаться к красоте. Но почему я прикасаюсь к экрану телевизора? Почему я пытаюсь потрогать её? Это красное платье, красные перчатки. Она — просто принцесса из сказки. Я же — гоблин, голлум, гном… Чудовище. Опять в голову лезет этот дурацкий сюжет… Красавица и чудовище. Кто его выдумал? А главное — зачем? Как это может получиться? Зачем? Насколько эгоистично должно быть чудовище, чтобы портить собой красоту? Кто дал ему на это право?
Я смотрю на неё, словно на Бога. Телевизор поглотил меня, раздавил, расплющил. Её юбочка похожа на чистое озеро в горах, в котором отражается кровавый, спелый закат. Её кожа напоминает ландыши, которые утро искупало в каплях блестящей росы. Её зубы — белее льда, по которому она скользит, словно ангел по облакам. Её брови кажутся королевскими кобрами, величественными, ядовитыми.