– Котильон…
– Свободу, – сказал Котильон.
Тишина.
Котильон улыбнулся.
– Начало положено. Элот, ты будешь грезить обо мне?
– Кальсе и Ампелас получили твой дар. Они смотрели друг на друга каменными лицами. Была боль. Был огонь. Открылся глаз и заглянул в Бездну. Господин Ножей, моя родня в цепях… и напугана. Господин, я буду грезить о тебе. Говори.
– Тогда внимательно слушай, – сказал Котильон. – Вот как все должно быть.
Дно каньона, совсем не освещенное, тонуло в вечной ночи далеко под поверхностью океана. Расселины прятались во тьме; смерть и разложение мира сыпались вниз непрерывным дождем, и течения закручивали отложения жестокими водоворотами, которые вздымались, словно смерчи. Посреди затопленных скал тянулась равнина, а в ее центре мерцал бледно-красный огонек – одинокий, затерянный.
Остановившись, Маэль поправил на плече почти невесомую ношу и прищурился на невероятный огонек. Потом направился прямо к нему.
Безжизненный дождь, падающий в глубины, дикие потоки, поднимающие его снова к свету, где живые существа кормились в этом богатом супе и в итоге, умерев, возвращались на дно. Какой элегантный круговорот жизни и смерти, света и мрака, верхнего и нижнего миров. Словно кто-то все спланировал.
Теперь Маэль мог разглядеть у огня сгорбленную фигуру, протянувшую руки к сомнительному теплу. Мелкие морские обитатели роились у красного источника света как мошки. Огонь вырывался из дыры на дне каньона вместе с пузырьками газа.
Маэль остановился перед фигурой и, шевельнув плечом, сбросил завернутый труп на дно. Тут же мелкие падальщики метнулись к нему – и, внезапно развернувшись, бросились прочь. Спеленутое тело осело, подняв облачка ила.
Из-под капюшона донесся голос К’рула, Старшего бога Путей:
– Если все существование – диалог, почему так многое остается недосказанным?
Маэль поскреб щетину на челюсти.
– У меня – мое, у тебя – твое, у него – его, и все же мы не в силах убедить мир в его изначальной абсурдности.
К’рул пожал плечами.
– У него – его. Да. Странно, что из всех богов только он открыл эту безумную и сводящую с ума тайну. Рассвет придет… оставим все ему?
– Ну… – хмыкнул Маэль, – сначала надо ночь пережить. Я принес того, кого ты искал.
– Вижу. Спасибо, друг. Скажи, а что со Старой Ведьмой?
Маэль поморщился.
– Все как обычно. Она снова пытается, но тот, кого она выбрала… ну, скажем, Онос Т’лэнн скрывает глубины, которых Олар Этил никогда не может постичь и, боюсь, еще пожалеет о своем выборе.
– Человек в нем главнее.
Маэль кивнул.
– Человек в нем главнее. И это просто рвет сердце.