— Вот эта дорога ведёт к корейской деревне — сказал Вязов, указывая на еле заметную тропинку, — там и проводника найдёте.
Вечером развели большой длинный костёр и все вместе сели за прощальный ужин. Развели спирт. Выпили, закусили.
— Это корейцы ходят к староверам или староверы к корейцам? — спросил Суздальцев.
— По-разному — ответил Вязов. — Но в основном корейцы к староверам.
— Деревня-то большая.
— Это село.
— А где церковь?
— Какая церковь? Беспоповцы. В часовне молятся. Нет попов — нет и церкви.
— Без попов — задумчиво сказал Пилипчук, — может оно и лучше.
— Это почему? — насторожённо спросил Вязов.
— Как почему? В церковь вошёл — считай, что тебя ободрали! За свечки — плати, за записки — плати! И за всё цена стоит! Я, может быть, тысячу рублей церкви пожертвую, если ко мне с уважением!
— Гордей, — сказал Кумарёв с усмешкой, — а у тебя тысяча своя собственная когда-нибудь была?
— Это я для примера — отмахнулся Пилипчук.
— Это, да — сказал казак по фамилии Шилов, — в России случай был. Пришёл в церковь инородец и говорит: «Креститься хочу». А поп ему: «Деньги давай». Он: «Нет денег, батюшка». А поп ему: «Ну, тогда и иди с Богом!» Тот было и пошёл не с чем, да мы его остановили, скинулись и окрестили инородца. Не всё ж нам души-то губить — шашками махать! И благое дело делать надо! Душу спасли, к богу приблизили. Может и нам Господь грехи какие спишет.
И казак благочистиво перекрестился.
— То в России — возразил Вязов. — У нас, вроде, всё хорошо.
— У вас — может быть и хорошо! — сказал Суздальцев.- А так-то и здесь дерьма хватает. Поп вещает: «Не чревоугодничай!» А у самого чрево какое!
— Так есть же и святые! — возразил Вязов. — Иоанн Кронштадтский, например.
— Он уж лет семь как помер — сказал Ракитенко.
— Что ж — перекрестился Вязов на луну, — царство ему небесное. И всё ж! Был праведник! Я его сам видел, когда в Питере служил!
— А праведник ли был? — возразил Суздальцев. — Говорят его хлысты за своего почитали! Называли воплощением Христа!
— Тьпфу, ты! — сплюнул Вязов — Такое и слушать-то противно! Хлысты! А старец всё-таки святой был, царство ему небесное! — и Вязов снова перекрестился.
— Есть и ещё один старец из хлыстов — сказал Суздальцев. — Прям в царских хоромах устроился.
— Какой же это может быть старец, если он из хлыстов? — возмутился Вязов. — Это кто же будет?
— Да Гришка Распутин — сказал Черкашин, — ты, чай, слышал?
— Да, слыхал! Чай не медведи, хоть и в лесу живём. Не ты один такой ушастый. Это что ж так прям с царём-батюшкой запросто?
— С царём-батюшкой — подтвердил Суздальцев.