Пока наша охрана грабила мёртвых, мы с Чже подошли к пленнику.
— Зачем вы его поймали, Чже? Что вы с ним собираетесь делать?
— Можно выкинуть его в море, можно подарить его тебе, господин. Но сначала, мне и моим воинам хотелось бы расспросить его об этом странном оружии.
— Ты думаешь, он понимает язык Поднебесной? Или хотя бы ваш?
Этот простой вопрос озадачил меркита. Он вопросительно посмотрел на пленника.
— Ну, наш-то вряд ли. Откуда ему его знать?
— Почему? Вы северные варвары и он — северный варвар.
— Мы с ним не один народ. Хотя вы, цзиньцы, считаете по-другому. Не только ты один, господин.
— Это шутка, Чже.
— Я не думаю. Вы, цзиньцы, действительно так считаете.
— Это правда. Но только не я. И мы не называем себя цзиньцы, мы, люди Срединного царства, называем себя ханьцы, в память той династии, к которой я имею честь принадлежать. Посмотри, Чже, тебе не кажется, что он понимает наш разговор.
Пленник, достаточно молодой человек, лет восемнадцати, двадцати, полулежал, прислонившись к борту, и смотрел на нас спокойным, равнодушным взглядом. В его глазах не было не отчаянья, ни покорности судьбе, только мелькала лёгкая тень досады. Но он явно понимал наш разговор.
Чже присел на корточки возле него:
— Ты понимаешь меня?
— Да, — ответил тот равнодушно.
Пленник спокойно смотрел на нас своими карими глазами.
— Дайте мне нож — сказал он.
— Зачем? — поинтересовался Чже.
— Зарезаться.
— Зачем? — не понял Чже.
— Потому, что это позор, когда тебя берут в плен, накинув на плечи колючую верёвку.
— Это не верёвка — явно с обидой возразил Чже, — а аркан из конского волоса. Ты никогда не видел аркана?
— Нет.
— Никогда не видел, а считаешь это позором. Кроме того, с живыми может случиться всё что угодно, с мёртвыми, никогда и ничего! Чингисхан четырнадцать лет провёл в плену, освободился и стал грозным и великим. А если бы он зарезался? Но я с тобой соглашусь — лучше бы он зарезался. Тогда бы мы с тобой не увиделись.
— Ты много болтаешь, Чже — прервал я его. — Парень всё равно ничего не понимает.
Чже посмотрел на меня и, усмехнувшись, сказал:
— «Блажен тот, кто ничего не знает: он не рискует быть непонятым».
Я был удивлён — грязный степняк знает слова нашего великого учителя Куна. Наверное, он слышал это где-нибудь и запомнил понравившуюся фразу. Чже не грамотный и прочитать её не мог.
— Как тебя зовут — обратился я к нашему пленнику.
— Кин — ответил он, — что значить, по-вашему — золото.
Меня как-то больно резануло по сердцу — Кин, это искажённое наше Цзинь — золото. Эти островные варвары не знали, что такое золото, у них не было даже слова, обозначающее его, и они взяли наше. Но не в этом дело. Кочевники захватили золото! Как это понимать? Не хорошее предчувствие обожгло мне душу. Но, слава нашим всемогущим предкам, оно не оправдалось и по сей день.