— Опять баба! И зачем вы так кричите, Василий? На нас уже оглядываются. У вас имеется барышня, Василий?
— Нет.
— А у вас, Илья? Тоже, не имеете?
— Да некогда нам любовь крутить, Софья Андреевна — сказал Уваров. — Нам пожар мировой революции раздувать надо! Мировою революцию нельзя в меховых рукавицах делать! А любовь! Она размягчает. А вы, евреи, и так мягковаты.
— И много вы евреев видели, Василий?
— Ну, как? Вас. Братца вашего. Илья вот. У него тятька-то еврей, а матка малороссиянка. Из-под Полтавы они, с Украины.
— Тогда и Илья малоросс, Василий. У нас, у евреев, национальность по матери определяется.
— Всё у вас как не у людей, как я посмотрю!
— Все люди разные, Василий. И народы тоже все разные. Вы, великороссы, одни, мы, евреи, другие, а манзы — третьи. А вы мировую революцию хотите для всех сделать, поэтому Бунд и сомневается, что это получится у социал-демократов.
— Пусть не сомневается! Получиться! — заверил Уваров. — Маркс учит, что пролетарии в любой стране — все одинаковые!
— Элос (русский)! Элосмэн (русские)! Бу яо кэци (пожалуйста)! — вдруг простонали в полыни у забора. Софья Андреевна вздрогнула. У забора ворочалось что-то тёмно-синее и стонало. Уваров, Шинкаренко, а за ними и Софья подошли ближе. На них смотрел китаец в тёмно-синей одежде. В глазах его была боль и мольба о помощи. Он держался рукой за левый бок.
— Человек — сказала Софья — Может быть, его поезд сбил?
— Что-то он слабо похож на Анну Каренину — возразил Уваров. — Да и «железка» далеко отсюда.
— Да что он дурак, под поезд сигать? — сказал Шинкаренко.
— Но идёт-то он с той стороны — не согласилась Софья
— Это — да — не стал спорить с ней Уваров.
Они подошли ближе. Софья узнала китайца:
— Этот манз имеет работу в чайном магазине на Светланской. Почти пролетарий. Ты ему поможешь, Василий. Или это не тот пролетарий.
Это был тот китаец, за которым пошли эсеры, и, который, как оказалось, был только ранен Дудеком во вчерашней стычки.
— Тот не тот. Помогу — пробурчал Уваров. — Пулевое ранение, между прочем. Кто его так, интересно? Когда и где? А грязный-то какой!
Он подошёл к китайцу, вынул из-за голенища сапога свою финку и отрезал от своей исподней рубашки широкую полоску материи, подумал и отрезал ещё несколько полосок. Потом попытался перевязать китайца. Софья отстранила его: «Какой вы не ловкий, Василий» и перевязала его сама. Собралась не большая толпа зевак.
— Его в больницу надо — сказал кто-то.
— Это понятно — сказал Василий. — Лучше извозчика поймайте.
Скоро подъехал извозчик. Уваров и Шинкаренко помогли китайцу сесть в коляску.