Зато Уайтхезен был в норме. Случившееся не заставило его отказаться от преступного заработка, — доктор просто стал выпивать стаканчик виски перед тем, как спуститься в подвал, и пару стаканов после, перед сном. Вот и сейчас Блад застал его за тем, как седой цедил себе предпроцедурную порцию.
— Мне не нравится, как ты стал на меня смотреть, мальчик, — не оборачиваясь на Шентэла, бросил Уайтхезен, — не дорос ещё, чтоб судить. Как бы и сам потом на моём месте не оказался!
— Я бы на вашем месте не пил перед операцией, сэр, — тон Винтерсблада был так холоден, что его можно было добавить в докторский виски вместо льда.
— Я сам разберусь, что и когда мне делать, щенок!
— Если опять кого-то убьёте, о помощи больше не просите.
Доктор снисходительно усмехнулся, поболтал в стакане напиток цвета тёмного янтаря.
— Ты правда думаешь, что помогал в тот вечер мне? Не обольщайся, мальчик, я ничем тебе не обязан! Ты спасал свою шкуру, потому что на кону стояло твоё будущее. А мог бы похоронить девчонку. Мог бы пойти в полицейский участок и донести на меня. Мог бы вообще оставить её там, внизу, и не вмешиваться. Но ты этого не сделал. Ты выбрал то, что выбрал. Стал соучастником, но не ради меня, а ради собственной безопасности. Вот и всё.
Если бы не звон льда о стенки стакана, то седой услышал бы, как скрипнули стиснутые зубы мальчишки. Доктор окинул взглядом напряжённую фигуру Шентэла, заметил, как под тонкой тканью рубашки взбугрились напряжённые мышцы, а на шее вздулись жилы.
— Я ненавижу вас, сэр, — едва слышно, с усилием, вымолвил Блад.
— Мне плевать, — Уайтхезен отсалютовал ему стаканом, — потому что я уверен: эти сильные чувства не помешают тебе выполнять наш уговор. Ты и дальше будешь помогать мне. Той ночью ты сделал окончательный выбор.
Винтерсблад не мигая смотрел на доктора из-под сдвинутых бровей, и его серые глаза казались чёрными.
— Хочешь, и тебе налью выпить? Помогает расслабиться, знаешь ли, — равнодушно предложил седой.
***
В конце января Уайтхезена тайно вызвали на процедуру к дочери какого-то богатея, но домой доктор в этот день не вернулся. Не вернулся и на следующий. А вечером пришли полицейские.
— Ты кто такой? Документы есть? — рявкнул один из них на открывшего двери Шентэла.
— Я племянник доктора Уайтхезена, я здесь живу, — юноша показал выправленные доктором бумаги.
— Сирота? Ещё родственники есть?
— Нет, сэр, только дядя.
— В тюрьме твой дядя, малец, — грубо бросил полицейский, — эй, сержант, отвезите мальчика в приют!