Он не отпускал мою руку до самой машины – черный закрытый автомобиль, припаркованный на площади, которую я только что пересекла.
– Куда вы хотите меня отвезти?
– Куда скажешь. Ты не обедала? Помнишь ресторан «У королевы»?
– Нет.
– Мы туда часто захаживали. Ты и я. Мики, клянусь, тебе нечего бояться. – Он сжал мою руку и горячо заговорил: – Ведь сегодня ты пришла повидать именно меня, в глубине души я уже не надеялся, что ты когда-нибудь вернешься. Я ведь не знал, что у тебя… Ну, в общем, что ты ничего не помнишь. Я просто терялся в догадках.
У него были очень темные, очень блестящие глаза, глуховатый, но приятный голос, выдававший его волнение. Он выглядел уверенным в себе, но встревоженным. Сама не знаю, почему, но мне он не нравился, хотя страха больше не вызывал.
– Вы подслушивали под дверью?
– Мне и так было слышно из прихожей. Садись в машину, прошу тебя. Письмо – да, это я его написал. Меня тоже зовут Франсуа. Франсуа Руссен. Ты перепутала из-за обратного адреса…
Когда я оказалась рядом с ним в машине, он попросил, чтобы я называла его на «ты», как прежде. Мысли у меня путались. Я смотрела, как он достает ключи, заводит мотор; удивилась, что рука у него дрожит. Еще больше меня удивляло, что сама я не дрожу. Вероятно, мне нравился этот человек, раз он был моим любовником. Вполне естественно, что, увидев меня снова, он разволновался. Я же словно оцепенела, и если все-таки слегка дрожала, то лишь от холода. Только холод и был реальным.
В ресторане я не сняла пальто. Надеясь, что вино меня согреет, я пила слишком много, и мысли путались еще больше.
Мы познакомились год назад у Франсуа Шанса, у которого он работал. Осенью я провела десять дней в Париже. Рассказ о начале наших отношений позволял предположить, что он был не первым моим увлечением, что я решительно оторвала его от работы, затащила в отель в Мийила-Форе и не выпускала оттуда целых десять дней. Вернувшись во Флоренцию, я посылала ему пылкие письма, он мне их покажет. Разумеется, я ему изменяла, но только из чистого ребячества, из отвращения к своей дурацкой жизни, из-за нашей разлуки. Мне не удалось уговорить тетку устроить ему фиктивную командировку в Италию. Мы встретились снова лишь в нынешнем январе, когда я приезжала в Париж. Безумная страсть.
Конец истории, поскольку он был неизбежен (пожар), показался мне несколько туманным. Возможно, так на меня подействовало вино, но события становились все более туманными с момента появления на сцене персонажа по имени Доменика Лои.
Они следовали одно за другим: ссора, несостоявшиеся свидания, еще одна ссора, когда я залепила ему пощечину, новая ссора, но на сей раз гораздо серьезнее – я не просто ударила, а буквально избила До, причем с такой яростью, что та на коленях заклинала меня остановиться и целую неделю после моих побоев ходила в синяках. Был еще один эпизод, не имеющий прямой связи с предыдущим, когда то ли он, то ли я, то ли До повели себя весьма бестактно. А потом начиналась полная неразбериха: ревность, некое заведение на площади Этуаль; подозрительное вмешательство дьявольской силы (До), стремящийся разлучить меня с ним (Франсуа); мой неожиданный отъезд в июне на «эм-джи»; письма, оставшиеся без ответа; возвращение драконихи (Жанна) и еще более подозрительное воздействие на нее дьявольской силы (До); почти получасовой телефонный разговор между Парижем и мысом Кадэ, который обошелся ему в целое состояние, и встревоженный голос в трубке (мой).