– Говори по-французски, – велела Мики. – До не понимает. Ты просто лопаешься от зависти! Она бы сразу догадалась, если бы понимала по-итальянски! Видела бы ты себя сейчас! Уродина, ну просто уродина!
Жанна улыбнулась и возразила, что До это совершенно не касается, и если она соизволит на несколько минут выйти из комнаты, так будет лучше для всех.
– До никуда не выйдет, – отрезала Мики. – Она все понимает. Она слушается меня, а не тебя. Я люблю ее, она моя. Ну-ка, смотри.
Она наклонилась, притянула До за голову, поцеловала в губы раз, другой, третий. До не сопротивлялась, у нее перехватило дыхание, она словно окаменела, но про себя твердила: «Я убью ее, найду способ, как ее убить. Но что это за итальянка, ради которой устраивается такой цирк?» У Мики были нежные губы, но они дрожали.
– Когда перестанешь кривляться, иди одевайся и собирай вещи. Тетя Рафферми хочет тебя видеть, – сказала Жанна спокойно.
Мики выпрямилась – из них троих ей было тяжелее всех, – поискала глазами чемодан, он стоял где-то в комнате и только что попадался ей на глаза. Куда же он делся? Открытый пустой чемодан лежал на ковре позади нее. Она схватила его обеими руками и запустила в Жанну Мюрно, но та увернулась.
Мики сделала несколько шагов вперед, выкрикивая что-то по-итальянски, вероятно, ругательства, схватила с камина большую изящную голубую вазу и тоже швырнула в высокую золотоволосую противницу. Та снова уклонилась, не отступив ни на шаг. Ваза разлетелась на кусочки, ударившись о стену. Жанна стремительно обогнула стол, подошла к Мики, одной рукой взяла ее за подбородок, а другой залепила пощечину.
Потом надела пальто и сообщила, что будет ночевать на улице де Курсель, что улетает завтра днем и у нее есть билет для Мики. Уже на пороге она добавила, что Рафферми при смерти и у Мики осталось не больше десяти дней, чтобы с ней повидаться. Когда она ушла, Мики рухнула в кресло и разрыдалась.
До позвонила в дверь особняка на улице де Курсель в ту минуту, когда Мики и Франсуа, по ее расчетам, должны были входить в театр. Жанна Мюрно не слишком удивилась ее появлению. Она забрала у нее пальто и повесила на ручку двери. Повсюду стояли стремянки, банки с краской, валялись куски ободранных обоев.
– Все-таки во вкусе ей не откажешь, – заметила Мюрно. – Получается очень красиво. Но у меня от запаха краски начинается мигрень, у вас нет? Поднимайтесь на второй этаж, там еще худо-бедно можно дышать.
Наверху в комнате, где уже расставили кое-какую мебель, они уселись рядом на краю кровати.
– Кто будет говорить, вы или я? – спросила Жанна.