Суть происходящего я поняла, когда оказалась свидетелем сцены, разыгравшейся после нашего возвращения домой. Франсуа лично отвечал за весь ремонт. Как выяснилось, он посылал во Флоренцию копии всех смет и счетов задолго до того, как Мики поставила тетку в известность о своих планах. Франсуа защищался, как мог, уверял, что работа у Шанса заведомо требовала регулярной переписки с Рафферми. Но Мики кричала, что он подхалим, доносчик и охотник за приданым, а потом вышвырнула его за дверь.
Она наверняка встретилась с ним на следующий день, но теперь я поняла, чего добивается Жанна. Мне лишь оставалось воспользоваться ее планом и действовать дальше. Мики пошла к Шансу, но оказалось, что он даже не был посвящен в курс дела. Она позвонила во Флоренцию секретарше Рафферми и выяснила, что Франсуа, надеясь войти в доверие к крестной Мидоля, подробно информировал ее обо всем. Самое забавное, что он тоже отправил назад присланный ему чек.
Я позвонила Жанне в условленное время. Был конец мая. В Париже стояла изумительная погода, а на Лазурном берегу было еще лучше. Жанна велела мне задобрить Мики, как я умею, а потом уговорить ее поехать на юг вместе. У Рафферми есть вилла на взморье. Место называется мыс Кадэ. Именно там мы с Жанной и встретимся, когда представится удобный случай.
– Удобный для чего?
– Разговор окончен, – сказала Жанна. – Я сделаю все возможное, чтобы помочь тебе уломать ее. Твое дело – быть милой и любезной, а мне предоставь думать за двоих. Позвони через неделю. Надеюсь, вы уже будете собираться.
– А завещание еще не вскрыли? Намечаются проблемы? Я имею право знать…
– Разговор окончен, – повторила Жанна. – Не изводи меня.
Десять дней спустя, в начале июня, мы с Мики уже были на мысе Кадэ. Мы ехали всю ночь на ее маленькой машине, доверху груженной чемоданами. Рано утром местная жительница по имени мадам Иветта, которая знала Мюрно, открыла нам виллу.
Она была просторной, залитой солнцем, пропахшей ароматом сосен, с высокого мыса, на котором стоял дом, мы спустились на пустынный галечный пляж. Мики стала учить меня плавать. Потом мы вернулись и прямо в мокрых купальниках рухнули на кровать, где и проспали бок о бок до самого вечера.
Я проснулась первой, долго глядела на спящую рядом Мики, пытаясь представить, какие сны роятся за сомкнутыми длинными ресницами, потом случайно дотронулась до ее ноги – она была теплой и живой, и я отодвинулась. Я почувствовала отвращение к самой себе. Села в машину и поехала в Ла-Сьота, ближайший к нам городок, чтобы позвонить Жанне и признаться, что я сама себе противна.