***
– Ваше величество, – советник почтительно склонил голову перед цесарем, – лекарь говорит, что это необычная стрела, что… он обнаружил на ней следы магии. Тёмной магии. Он не знает, что это может быть за проклятье, но эта рана… она не так проста, как казалось.
Цесарь нахмурился, побарабанил худыми пальцами по резному подлокотнику кресла, о чём-то размышляя. Вот, значит, отчего Брегир не приходил в себя почти целые сутки!
– А что стрелявшая? – осведомился он, подняв взгляд на советника. Одному из телохранителей удалось поймать несостоявшегося убийцу, и им оказалась женщина.
– Её допросили, но она молчит.
– Значит, пусть допросят ещё раз, с пристрастием! – беспокойно отозвался цесарь. – Я должен знать, что за мерзость перед нами, и что… что от неё ждать.
Советник поклонился, но не спешил покинуть цесарский кабинет.
– Что ещё? – насторожился цесарь.
– Её уже допрашивали… с пристрастием, – неуверенно, будто не желая сообщать правителю что-то ещё более неприятное, ответил советник.
– И? – нетерпеливо кивнул тот.
– И она расскажет всё только… вам, ваше величество. Она долго молчала, но потом не выдержала и согласилась говорить. Но лишь в присутствии вашего величества, – советник поспешил почтительно склонить голову, будто демонстрируя, что сам бы он никогда не осмелился предложить цесарю спуститься в такое неприятное место, как замковый подвал.
***
Женщина полувисела на вколоченных в стену цепях, раскинув руки, словно птица – крылья. Её голова безвольно болталась, подметая пол светлыми растрепавшимися волосами, босые ступни были поджаты под себя, кончики пальцев ног выглядывали из-под испачканного в лесу подола нижней рубахи. Верхнее платье, плащ и обувь у неё забрали при обыске, оставив лишь сорочку. В полутьме камеры цесарь не заметил на ней никаких видимых повреждений, кроме разбитой ещё в лесу скулы, но он знал, что его допросный знает своё дело и умеет вытянуть правду даже из самых упорных молчунов, не уродуя напрасно человеческую плоть.
– Кто ты, и почему хотела убить меня? – спокойно и властно спросил цесарь.
Женщина вскинула голову и попыталась рассмеяться, но из её горла вырвался лишь булькающий кашель.
– Я не хотела убивать тебя, цесарь, – дерзко ответила она, глядя мужчине в глаза, – мне заплатили, заплатили очень щедро за эту стрелу… и за то, что она с собой несла. И это не смерть, нет, – женщина хрипло рассмеялась, – это – лучшая моя работа, самое тёмное из всех моих проклятий!
– Кто заплатил тебе? И что это за проклятье? – в нарочито холодном голосе цесаря улавливались ноты страха, перед которым мало кто может устоять, когда речь заходит о чём-то тёмном и таинственном.