никак не могло быть Брегиром!
Зверь сделал ещё шаг, и Сольгерд, сама того не желая, отшатнулась и непроизвольно вскинула ладонь, будто пыталась защититься.
Медведь замер, и светлячки в его глазах один за другим угасли. Он отступил в ночной лес, и ветки схлестнулись за ним, словно закрылся проход в иной мир. Белый зверь стремительно бежал вглубь леса, оставляя за собой ночную тьму и тишину.
– Брегир! – будто очнувшись, отчаянно закричала Сольгерд и бросилась следом, но сильные руки Хойбура перехватили её.
– Брегир! – Сольгерд рвалась и кричала, пока волна рыданий не накрыла её с головой. Державшие её руки разжались, и девушка осела на траву.
– Я предала его, – захлёбывалась она, – я отказалась от него, Хойбур! Я отказалась от самого дорогого, что есть в моей жизни!
Мощный, похожий на горный валун полугном стоял над безутешно рыдающей девушкой. Он бессильно уронил большие ладони и опустил голову так низко, что зарылся в бороду почти по брови. Он ничего не мог изменить.
1.2
Стоял солнечный весенний день, тёплый и ласковый – самая подходящая погода для цесарского пикника. Поляна на опушке леса была устлана пледами да скатертями, кругом суетились лакеи, расставляя корзины с фруктами, разливая из узконосых кувшинов лёгкое фруктовое вино и лимонад. Нянюшки неуклюже толкались вокруг маленькой цесаревны, во всю пытаясь сдержать её детские забавы: цесаревне «не пристало» бегать столь быстро, смеяться столь звонко и дёргать цесаря за рукав, привлекая отцовское внимание.
– Оставьте, милые, она же ещё дитя, пусть порезвится! – добродушно одёргивал излишнюю строгость цесарь, и няньки, недовольно поджав губы, уступали, оставив при себе своё несогласие.
Брегир уже два года служил цесарю, охраняя его маленькую дочь. За это время умение видеть, не глядя, и улавливать картину целиком при лёгком повороте головы, достигло совершенства. Он и ещё три телохранителя стояли по краям поляны, спиной к веселящимся людям, холодные и сосредоточенные, монументальные, словно пограничные столбы, отмечающие конец безопасной территории.
В очередной раз прощупав взглядом кромку чащи, Брегир уловил отголосок движения: ветка одного из кустов шевельнулась иначе, не в такт лёгкому ветерку, не так, как остальные. Через мгновение сквозь листья серебряной вспышкой на молодой зелени сверкнуло на солнце остриё арбалетного болта. Брегир метнулся к цесаревне, сидевшей рядом с отцом: если не успеет прижать их к земле, то закроет от стрелы собой.
Не успел. Стрела вошла в его плечо, мгновенно обездвижив всё тело. Падая в разложенные на скатертях фрукты, Брегир успел подумать, что так быть не должно. Мысль о каком-то яде вскользь коснулась его сознания. Со всех сторон доносились крики, кто-то из телохранителей бросился в погоню за стрелявшим, кто-то – уводить цесаря в безопасное место. Над лежавшим на спине Брегиром склонилась маленькая цесаревна. Полными ужаса глазами она зачарованно смотрела на Брегира, не в силах оторвать взгляд от расползающегося по его рубахе пятна крови, пока другой телохранитель не схватил девочку и не унёс прочь. И мир погас, будто его задули, словно свечу.