— Они сами, сэр… Они пытались освободиться…
Винтерсблад зарылся пальцами в отросшие пшеничные волосы, отводя полный ужаса взгляд от изуродованных тел.
— Остальные?
— Я не знаю, сэр. Многие затихли у себя в каютах. Мы думали, они успокоились. Пока… пока я не нашёл Гастмана и Брэбиша.
Винтерсблад быстро прошёлся по каютам, отпирая замки, распахивая двери, за которыми стояла подозрительная тишина. В горячем и неподвижном воздухе висела солоноватая, тёплая стальная вонь. Отчаяние было почти так же близко, как и безумие: плескалось у самого горла.
— Отпустите тех, кто ещё жив. Никого больше не запирайте. И не связывайте.
За его плечом появилась Грин. Краем глаза выхватила картину в одной из кают и прижала к губам ладонь в белой перчатке, подавляя рвотный позыв.
— Но они же будут прыгать! — удивился лейтенант.
— А так, думаешь, лучше? — Винтерсблад кивнул в открытую каюту. — Пусть прыгают. Меньше боли.
— Думаете, они чувствуют боль? Разве можно сделать с собой такое, если чувствуешь боль?
«Скоро узнаем», — подумал Винтерсблад, но вслух ничего не сказал.
***
Невозможно было определить, сколько прошло времени. Не меньше недели — это точно. Запасы питьевой воды на дредноуте почти иссякли.
Винтерсблад ввалился в гондолу управления. Всё это время он практически не спал и не ел. Скади иногда казалось, что подполковник выживает исключительно за счёт виски и сигарет. Его осунувшиеся щёки совсем заросли щетиной, под глазами чернели следы бессонницы, рубашка была застёгнута всего на пару пуговиц, и те попали не в свои петли.
— Ещё четверо. На цеппелине остались только мы.
Медина оторвался от разобранной панели управления, поднял глаза на подполковника. Сидевшая рядом Скади никак не отреагировала. Она была настолько измотана, что даже обычные слова давались ей с трудом: язык не слушался и заплетался, в ушах звенело, а в голову словно кто-то вложил ком отсыревшей ваты.
— Господин подполковник, сэр! — голос Кирка дрогнул. — Я нашёл причину неисправности в «Лите»…
Помутневшие глаза Винтерсблада лихорадочно заблестели.
— И я могу устранить её.
— Тогда чего ты сидишь? — рявкнул подполковник.
— Одна деталь требует замены. Я мог бы взять её отсюда, — Медина показал на приборную панель дредноута, — но тогда нам пришлось бы оставить наш цеппелин…
— К чертям цеппелин, майор! Постой… пришлось бы оставить? Так ты… Как давно ты понял, что можешь запустить «Литу»? — тихий голос Винтерсблада дрожал от сдерживаемого гнева.
— И бросить здесь всех, кто не поместился бы в дирижабль капитана Грин, — второй пилот закончил свою фразу едва слышно, но твёрдо. Он стоял прямой и несгибаемый, гордо вскинув подбородок.