Вун со стоном убрал руки и лег рядом, зарывшись лбом в диванные подушки. Шаэ еще обнимала его, но через секунду выпустила.
– Бесполезно, – приглушенно прошептал он. – Я ничего не могу поделать. Я тебя люблю.
Шаэ дотронулась до его руки:
– Я не имею права ни о чем тебя просить. И не стану.
В дом вошел Хило. Шаэ и Вун не замечали ничего, кроме друг друга, и не Почуяли приближение Колосса, прежде чем он не появился на пороге гостиной, бесстрастно взирая на них.
Вун поспешно вскочил на ноги и несколько раз моргнул, прежде чем поднес ладони ко лбу в приветствии.
– Коул-цзен.
Он откашлялся.
– Возвращайся домой к жене, Вун, – приказал Хило.
Вун вздрогнул, словно Колосс его ударил. Его лицо стало пунцовым – таким Шаэ никогда его не видела. Казалось, он борется с желанием объясниться, но потом с видимым усилием вернул себе обычное хладнокровие. Вун резко кивнул и вышел мимо Хило к машине.
Лицо Шаэ горело, и она повернулась, чтобы застегнуть блузку. Потом со злостью выпрямилась и села.
– С какой стати ты врываешься и почему так с ним обошелся?
– Ты думаешь, что хорошо с ним поступаешь? – без каких-либо сожалений ответил Хило. – Хочешь разбить ему сердце и разрушить жизнь?
– Конечно, нет, – промямлила Шаэ.
Хило прищурился и наклонился над ней:
– Да что с тобой, Шаэ? Ты любишь его или нет? Если любишь, то скажи, чтобы он ушел от жены. А если нет, то уволь его или переведи подальше от Жанлуна. Разве я не говорил тебе все это много лет назад? Почему ты только сейчас на что-то решилась?
Шаэ открыла рот, в голове вертелся десяток ответов – автоматических возражений, которые выработались за годы жизни с Хило. «Не лезь в мою жизнь». «Ты ничего не знаешь». «Это тебя не касается».
Но, конечно, все это не годилось. Хило был Колоссом, и все, что могло повлиять на клан, его касалось, включая потенциально разрушительные отношения между Шелестом и Хранителем печати.
Шаэ закрыла рот, проглотив глупые, ребяческие слова, которые хотела произнести. Вместо этого она опустила голову и потерла глаза ладонями.
– Не сейчас, Хило, пожалуйста. Я устала терять людей.
Нефритовая аура ее брата неожиданно дрогнула. Он остыл и ничего не ответил. Шаэ убрала ладони с лица и указала на баночку с таблетками на столике:
– Принеси мне болеутоляющие и стакан воды.
Хило повиновался. Когда Шаэ приняла лекарство, он сел на край кофейного столика и взял у нее из рук стакан. Шаэ смотрела, как в окнах отражаются их силуэты – ее и брата. Снаружи стояла безлунная ночь, поместье Коулов притихло. Трудно было поверить, что в эту минуту бойцы клана яростно сражаются на другом конце страны.