День прошёл без особых происшествий, к вечеру последствия Наташиной ночёвки без возлияний и непотребств исчезли с её лица, как ни бывало. Зато на выходе с работы с ней приключилась небольшая неприятность, можно сказать, казус.
Спускаясь по служебной лестнице, где рядом на лавочке в летнее время обустраивалась стихийная курилка для персонала, Наташа руководящим взглядом окинула территорию. Ведь не секрет, когда руководство намыливается с работы, подчинённые тоже считают свой рабочий день практически завершённым. Во всяком случае никто язык от старания особо не высовывает, и в фигуре попадающегося на глаза персонала уже можно угадать некоторую расхлябанность. Почему они не дожидаются момента, когда руководство полностью покинет территорию, остаётся загадкой. Видимо предвкушение возможной вольницы уже как-то влияет на трудоспособность. В этот раз, покидая своё рабочее место, Наташа испытала чувство глубокого удовлетворения. На лавочке, развалившись, покуривали работники кухни, которые к её службе не имели никакого отношения, давешний директор бригады с очередным неизвестным Наташе полуголым персонажем волокли какую-то штуковину к служебной лестнице, это тоже Наташу никак не касалось. В окрестностях лавочки никто из её подчинённых праздно не шатался, поэтому Наташа решительно поставила ногу на ступеньку, потом на следующую, затем наступила ногой себе на брючину, шагнула и стала падать лицом вперёд. Она почувствовала себя стреноженной лошадью и поняла, что сейчас разобьется вдребезги и сломает шею, и никакие выставленные вперёд и растопыренные руки ей не помогут! Со стороны скамейки с курильщиками раздалось обидное гоготание работников кухни, а Наташа мысленно попрощалась и с новой шикарной внешностью, и с новой шикарной обещанной Иркой жизнью среди магнатов и продвинутых бизнесменов.
– Держу! – раздалось откуда-то снизу, что-то грохнуло, какая-то тень метнулась ей наперерез и, как написали бы в настоящем женском романе, «сильные мужские руки бережно подхватили её».
Однако сильные мужские руки сантехнического Самсона не подхватили Наташу, а облапали самым неприличным образом, она больно шваркнулась носом о крепкое мужское плечо так, что из глаз сразу брызнули слёзы, и в довершение всего, когда она уже высвободилась из цепких лап своего спасителя, на груди её расплылось недвусмысленное грязное пятно именно в форме одной из этих его лап. Разумеется, всё это сопровождалось ржанием и гоготом обитателей лавочки.
– Вы! Вы! Что вы меня лапаете лапами своими? Откуда вы их достали, такие грязные? – прокричала она сквозь слёзы.