– Ну, я точно здоровая, и прививки все сделала, так что снимайте смело.
Наташа и Ирка сняли маски.
– Да, чуть не забыла, у меня ещё коньяк есть!
– Замечательно. – Наташа потёрла ладошки.
Уселись вокруг журнального столика, заставленного закусками.
– Рассказывай, Марин, как живёшь? – попросила Ирка.
– Да, как? Никак! – Маринка пожала плечами. – Ты вот молодец, что вовремя свалила.
– Она вернулась, – сообщила Наташа, намазывая себе здоровенный бутерброд с икрой.
– Правда? – Брови Забелиной выползли из-за тёмных очков и скрылись под короткой чёлкой.
– Правда, – подтвердила Наташа. – Дура редкостная.
– Точно, – согласилась Забелина.
– Чего это я дура? – Ирка надулась. – Ну скажи, чем ты плохо живёшь? Смотри, какая красота кругом!
– Ты соседей моих видела?
– Нууууу, злобных дураков везде полно.
– Такие только у нас. Вот смотришь на человека, вроде бы образованный, более того кафедрой заведует, и никто его, казалось бы, за язык не тянет, пистолет к виску не приставляет, ан нет, выбегает на середину и начинает клеймить!
– Кого?
– Да всех подряд, кто, по его мнению, не удовлетворяет хозяйским требованиям, впереди паровоза бежит, изо всех сил старается пнуть и либералов, и иноагентов, и прости, Господи, Навального. Тот уже в тюрьме сидит, а им всё неймётся. Мол, смотрите, господин, какой я неистовый, я свой буржуинский, вы ничего такого не подумайте, целую ваши пятки! – Забелина для убедительности почмокала губами. – И таким он праведным гневом пылает, что нет у меня сомнения, что соскучился человек по сильной руке и хозяйской плётке. И у меня в этом сомнения нет, да и у господина, которому это всё адресовано, думаю, тоже. Вот он и соответствует, так сказать, народным чаяниям.
– Точно! – Наташа вспомнила Котиного мужа Андрюшеньку. – Некоторые вот по сильной руке аж истосковались.
– Кстати, это естественно, – продолжила Забелина. – Совсем недавно ещё жили в рабстве, привыкли, вот и хотят обратно.
– Здрасьте! Как же это недавно? – возмутилась Ирка. – У нас рабство, то есть крепостной строй, в 1861 году вроде отменили, примерно в то же время что и в Америке.
– Это ты колхозникам расскажи, которым паспорта стали выдавать только с августа тысяча девятьсот семьдесят четвёртого года!!! Или рабам Гулага на стройках социализма.
– Тут не поспоришь. – Ирка нахмурилась. – Но сейчас-то всё изменилось.
– Что изменилось? Вдох, выдох и в обратный зад. Это я по своим клиентам очень хорошо вижу. Бизнес на ладан дышит, частная собственность приобретает символическое значение, того и гляди, плановую экономику устроят. Они ж ничего другого не умеют. Хотя, они и этого не умеют. Ломать только могут всё, к чему ни прикоснутся. Какая уж тут свобода и независимость?