Несколько дней назад умерла Елена Станиславовна Домбровская, девяноста трех лет от роду, старожил и ветеран, всячески сопротивлявшаяся попыткам правнучки переселить ее к себе. «А мои яблони, — говорила Елена Станиславовна, — а малина? А нарциссы? Ну уж нет, не дождетесь! Здесь умерли мои родители, и мы с моим Петей доживали… Меня тоже вынесут отсюда». Бойкая была женщина, в своем уме, энергичная. Журналистка в прошлом. До самой смерти писала заметки в «Вечернюю лошадь» с нападками на местные власти. То парк не там разбили, то собак выгуливают на газонах, не убирают за ними и никто не следит, то фонтан — чистое уродище, видно, блатной архитектор строил за откаты, то кальянную на площади открыли прямо на глазах у подрастающего поколения. Словом, била в набат в силу своих скромных возможностей. Ее печатали по старой памяти, хотя, если честно, темы и гражданский пафос морально устарели и вряд ли могли кого-нибудь зацепить.
Времена сейчас стоят другие…
Ушла Елена Станиславовна, а с ней целый пласт городской истории. На двери здоровенный замок, крыльцо провалилось, перила покосились, дом осел, крыша зеленая от лишайника. Все. Сик транзит… и так далее.
Молодой человек сомнительной наружности: короткие джинсы, растянутая футболка и сдвинутая козырьком назад красная бейсболка, что делало его похожим на беспризорника, — стоял перед домом Елены Станиславовны, разглядывая замок и все остальное.
— Померла бабка, — бормотал молодой человек. — Царствие небесное. Преставилась. Хорошая была бабка, из старорежимных. Правда, характерец термоядерный. Не продам, говорила, не дождешься! Думаешь, один ты такой умный? Стервятников полно, так и норовят откусить кусок пожирнее. А вот вам!
Молодой человек вздохнул, вспомнив, как Елена Станиславовна энергично тыкала ему в лицо острый морщинистый кукиш. Из-за забора за ним, опираясь на палку, наблюдал старик. На его лице были написаны любопытство и мелкое злорадство.
— Опоздал ты, Дима, преставилась наша Елена, позавчера похоронили, — сказал старик.
Молодой человек живо обернулся:
— А вещи?
— Хватился! Что получше — Элька забрала, что похуже — соседи растащили. Я забрал буфет… А сейчас уже думаю, на кой хрен он мне? Хочешь, бери, возьму недорого.
— Не, не надо, спасибо, дядь Петь. Помню я этот буфет, здоровый сильно. Какая еще Элька?
— Правнучка Елены, наследница. Теперь ее участок и дом. Приехала на грузовике и вывезла книжки, посуду, вазы… все хозяйство. Ходила по саду, рвала нарциссы, нюхала яблони. Вон как цветут, любо-дорого, а яблок как не было, так и не будет. Пшик один и видимость. Цвести силенок хватает, а на яблочко уже нет, старость не радость, что для человека, что для дерева.