— Ясно, господа. Будь по-вашему, — Пэндлтон отошёл, а Горн понизив голос, обратился к Броку.
— Господин губернатор, я думаю, об этом должны узнать в Сити.
— Я тоже так думаю, адмирал. Вы хорошо послужили короне, выбирайте. Я могу снова послать вас в Калифорнию, а могу в Лондон, решать вам.
— Пожалуй, я выберу Калифорнию. Наверняка там остались наши пленные, которых я хочу попробовать выручить…
— А еще там есть золото, — улыбаясь, сказал Брок.
— Вы не зря стали губернатором, господин генерал и сразу всё поняли, — в ответ на это Брок засмеялся и поднял бокал за успех будущего предприятия.
* * *
Пятнадцатое апреля тысяча восемьсот девятого года. Лондон, Великобритания.
— Ты знаешь, Панайотис, Плетнев был не прав. Не такой уж Лондон афедрон, — услышав ставшую знаменитой шутку времён битвы за Сан-Франциско, молодой грек засмеялся. Они прибыли в столицу Британской империи позавчера. Позади осталось путешествие вдоль угрюмых берегов Норвегии, и такое же неприветливое Северное море. Впереди калифорнийские корабли ждала неделя отдыха.
— Господа, о чём вы? — спросил Лисянский, — на фрегате я постоянно слышу сравнение Лондона с задницей, но не понимаю к чему оно.
— Эта старая шутка. Перед боем с англичанами мистер Гамильтон послал их парламентеров, а когда лейтенант Берг спросил куда, Плетнев ему ответил.
— Действительно смешно. Но меня больше интересует не солдатский юмор, которому Гамильтон не чужд, а его пушки.
— О, эти малышки достойны не просто рассказа, а целой поэмы.
— Я уже наизусть знаю всё, что вы можете о них сказать, мне не терпится увидеть это чудо своими глазами.
— Даст Бог, скоро увидите Юрий Федорович.
— Очень на это надёюсь, Николай Петрович, а теперь прошу меня извинить, пойду отдыхать, — Лисянский кивнул обоим собеседникам и вышел.
— Теперь, когда мы вдвоём, — сказал Резанов Панайотису, — ты можешь сказать, в чём заключалось поручение Гамильтона. Ты же не зря целый день пропадал в городе?
— Всё верно Николай Петрович, теперь уже можно.
— И что же это было?
— Вчера я на имя господина президента я открыл три счета в крупнейших лондонских банках. На общую сумму пятьсот тысяч гиней.
— Гиней? Что ж, это логично. Фунты или, упаси Бог, шиллинги для торговцев и простолюдинов. Президент Гамильтон помимо всего прочего еще и маркиз. Он, как и любой аристократ должен оперировать гинеями. Но откуда такая фантастическая сумма? Я что-то не заметил у тебя сундуков с золотом.
— А у меня и не было золота. Мистер Гамильтон в качестве обеспечения передал мне это, — с этими словами Панайотис достал из внутреннего кармана мешочек и высыпал из него три колумбийских изумруда, — я использовал эти камешки. Это всё что осталось.