— Я подогрею котлеты, ладно? Очень уж хороши. Поешь и повеселеешь.
— Одному мне, что ли, ужинать?
— Я тоже с тобой поем.
За ужином Денис попробовал заинтересовать отца разговорами о школе, о молоденькой учительнице истории, запросто доказывавшей всему классу, что дважды два не четыре, а пять, и тем самым сразу же снискавшей себе признание и даже почет. Юрий долго молчал, без нужды пережевывал котлету, потом изрек озабоченно:
— Этак она вам всю историю поставит с ног на голову.
— Ну и пусть, — ответил Денис. — Лишь бы интересно было да убедительно. Самое последнее дело, когда учителю веры нет.
— И такие есть учителя?
— Сколько угодно. Хуже всего, когда поначалу веришь, а потом… И больно и обидно. Будто обворовали тебя среди бела дня. И не пустяк какой выкрали, не самописку, не нож перочинный… Словом, хуже не придумаешь.
— Хватит! — Юрий стукнул ладонью по столу. — И здесь поработали на славу.
Сын пожал плечами и молча стал убирать со стола. Что происходит с отцом? Отчего он не хочет понять самых простых вещей? Было время, когда он понимал все на свете. Понимал, чувствовал, и все было как нельзя лучше. Веселые шутки, добрые улыбки, даже лютый мороз не покушался на семейное их тепло. Возможно, у матери с отцом и бывали споры-раздоры, но он, Денис, не ведал о них и не думал. Взрослые люди вроде бы сами должны в своих делах разбираться, ему и собственных забот хватает, школьных, спортивных, успевай только поворачиваться. Но, видно, и ему при случае придется сказать свое слово, в кусты прятаться он не привык. Жаль, что нет дома старшего брата, вдвоем они что-нибудь обязательно придумали бы. А может быть, и хорошо, что его нет дома… Слава богу, мать стала спокойнее, вся его забота о ней, о матери. Отцу, наверное, тоже нелегко, не зря он весь извелся, по каждому пустяку выходит из себя, но он мужчина, ему сам бог велел быть сильнее.
Ни слова больше не сказал сын отцу, опасаясь взбудоражить его. В другой раз Денис вряд ли стал бы так долго играть с отцом в молчанку, но сейчас его тревожило недоброе предчувствие. Он не заметил, как оно вселилось в него, но оно вселилось и, казалось, успело даже обжиться. Взрослые нередко друг другу советовали не испытывать судьбу — он слыхал это не однажды и даже читал недавно в какой-то книге, — не будет шутить с судьбой и он.
Мать задержалась дольше, чем Денис мог предположить. Время ожидания тянулось мучительно, отсчитывалась едва ли не каждая минута — хуже, чем на самом скучном уроке. Хорошо бы сейчас с отцом о чем-нибудь поговорить — о рыбалке, о походе в лес по грибы, он это любил, — но отец, кажется задремал. Может быть, и хорошо, что задремал: он и с рыбалки мог моментально перескочить на свои обиды, которые сын был не в состоянии уразуметь, как ни старался.