Отсутствие в продовольственном наборе от Вольдемара сладостей и выбор в качестве напитка брутального виски однозначно выдавали в новой подруге Макса особу, свободную от милых дамских слабостей и предрассудков. Я ясно представила себе девицу из тех, о которых мужчины говорят: «Светка (Катька, Машка, Дашка) свой в доску парень!» С такой подругой можно пировать и в гараже, и на травке под кустом, не смущаясь отсутствия крахмальной скатерти, столового серебра, хрустальных фужеров и шелкового постельного белья. Кстати, эту версию подтверждал тот факт, что Макс купил виски в комплекте со стаканами.
«Ну, под кустиком-то они вряд ли залегли, чай, не лето на дворе, март месяц, — рассудил мой внутренний голос. — А машину Макс на платной стоянке оставляет, гараж никак не купит, все ждет, пока закончится строительство его нового дома… Ага!»
— Недостроенный дом, точно! — я торжествующе улыбнулась и щелкнула пальцами, заодно остановив такси.
Смеловский, местная телезвезда, личность известная, но он отнюдь не олигарх. Новый дом в экологически чистом медвежьем углу нашего родного города Макс строит уже лет пять, но процесс еще не дошел даже до стадии внутренних отделочных работ. Коробку строители подняли, крышу поставили, коммуникации подтянули, но высокое звание дома строение пока не заслуживает. Уж я-то знаю, Макс возил меня взглянуть на родовое гнездо будущих поколений Смеловских в надежде, что я оценю его основательный подход к вопросу обеспечения потомков комфортабельной жилплощадью и наконец соглашусь принять участие в обеспечении Макса этими самыми потомками.
— Знаете, где Царское Поле? — спросила я таксиста.
Он молча кивнул.
— Отлично. Едем туда, а потом я покажу, какой дом мне нужен.
Мы прибыли на место аккурат тогда, когда радионяня станции «Этрусский шансон» эротичным голосом сообщила, что московское время — девятнадцать часов. Уже темнело. Безлюдное Царское Поле, усеянное похожими на курганы и гробницы кучами песка и грудами блоков, неприятно походило на Бородинское, но окна родового замка господина Смеловского слабо светились желтым.
— Вот пятьсот рублей, как договаривались, — сказала я таксисту, извлекая из кошелька купюры. — Если подождете полчаса, заплачу еще семьсот за поездку обратно в город.
Водитель снова молча кивнул. Я вылезла из машины и, оступаясь на невидимых во тьме кочках и рытвинах, пошла на огонек.
Временная входная дверь существовала в качестве прилагательного. Я толкнула ее — она с грохотом упала, сквозняком задуло свечку, и стало темным-темно. В кромешном мраке послышался мужественный мат, а затем ожесточенное чирканье спички, которая загорелась с третьей попытки. Пляшущий огонек высветил согбенную фигуру, в которой я нипочем не признала бы нашего знаменитого телеведущего, если бы театр теней не озвучивал его незабываемый бархатный голос. Трясущимися руками под прочувствованную ругань Макс запалил свечку и поднял ее повыше, напряженно щурясь в мою сторону.