Потом настала очередь и самих большевиков.
Это ведь только потом они превратились в «стальную когорту» и «орден меченосцев», сплотившийся вокруг своего единственного и «величайшего в истории вождя». А до конца 1920-х в партии почти постоянно шли острые дискуссии и споры — даже буквально накануне вооруженного восстания в Петрограде в октябре 1917-го. Она переливалась всеми оттенками красного, да и ее лидеры не раз меняли свою «окраску».
Скажем, Лев Троцкий и Лев Каменев. Первый со временем превратился из «розового» почти что меньшевика в ярко-«красного» вождя «левой оппозиции» в РКП(б). Второй — в одного из лидеров этой же оппозиции из «правого большевика».
А вот Николай Бухарин проделал другой путь — от активнейшего «левого коммуниста» зимой — весной 1917–1918 годов до лидера так называемой «правой оппозиции» в партии в 1928–1929 годах. «Огненно-красные» оттенки его взглядов значительно поблекли, их как будто разбавили водой.
Да и сам Ленин, если вдуматься, время от времени становился то более, то менее насыщенно «окрашенным» в «красный» цвет — в зависимости от политической ситуации.
Но в конце концов большинство из тех коммунистов, которые выдвигали «красную альтернативу» «генеральной линии партии», были тоже уничтожены в 1930-е. В последние годы они, униженные и сломленные, перманентно каялись и усердно славили товарища Сталина, но это уже не помогло.
Другим «повезло» — им удалось уйти из жизни раньше, чем начался Большой террор 1930-х. Они умирали от болезней (как Леонид Красин), погибали в результате несчастных случаев (как Камо) или даже при постановке научных опытов на самом себе (как Александр Богданов).
Так или иначе, но в 1930-х годах в Советском Союзе уже практически не осталось тех, кто осмелился бы открыто излагать собственную «красную идею».
Но это не значит, что их не было никогда. Были.
Это и военачальники, и государственные деятели, и партизанские командиры, и ученые, и народные вожаки, и авантюристы, и карьеристы, и просто попутчики, и убийцы-садисты, и романтики-идеалисты, и многие-многие другие. Харизматические и колоритные личности.
Одних — например, одного из руководителей штурма Зимнего дворца Владимира Антонова-Овсеенко — можно было бы даже назвать «символами революции». Другие — Александр Богданов, Леонид Красин — сначала не приняли Октябрь, но остались в целом лояльными по отношению к нему. У третьих — как у легендарного боевика-большевика Камо — была почти безупречная с точки зрения советской власти биография, что часто не спасало их от ранней гибели. И так далее, и тому подобное.