Но этот стиль «чистого идейного противоборства» Ленину удавалось выдерживать не всегда. «Богданов — ничто жество, которому смешно уделять много внимания», — написал он в редакцию журнала «Просвещение» в те же самые дни, когда публиковалась его статья «Об А. Богданове». Все-таки ему, конечно, не могло понравиться, что автор «Красной звезды» отводил ему место в строю «упырей» и «бессознательных рабов» Маркса.
«Нечто вроде… ребяческого коммунизма»
История с «Правдой» была, по-видимому, решающим событием, которое заставило Богданова отойти от «чистой политики» и партийной работы, хотя формально из РСДРП он не выходил. «Я посвящу себя научно-просветительской задаче и займусь иной деятельностью, в которой буду более свободным, и, я надеюсь, — более полезным», — писал он.
В 1914 году Богданов закончил несколько работ: «Введение в политическую экономию», «Памяти великого учителя» (о Карле Марксе), «Наука об общественном сознании». В книге «Десятилетие отлучения от марксизма. Юбилейный сборник (1904–1914 гг.)», в которой еще раз «прошелся» по своим «философским» противника, он особо подчеркивал авторитарность мышления Ленина. «Я говорю не просто о грубой властности характера — недостатке, который может быть уравновешен и исправлен влиянием товарищеской среды. Я имею в виду самый способ мышления», — отмечал он. Богданов писал о «слепой, наивной вере» Ленина «в авторитеты», которой, по его мнению, был пронизан «Материализм и эмпириокритицизм», и его «недопустимых» приемах в полемике. «Для великого класса, — замечал Богданов, — в котором живет чистый порыв и высокий идеал, культурно недопустимы приемы борьбы мелкие, грязные, унижающие».
Полностью сосредоточиться на «научно-просветительской задаче» ему, впрочем, не удалось: началась Первая мировая война. Она еще больше развела их с Лениным. Ленин оставался в эмиграции, где выдвинул свой знаменитый лозунг «превращения империалистической войны в гражданскую». А Богданов эту позицию не принял: в гражданской войне он видел угрозу «расточения лучших сил народа», а шансы на совершение мировой социалистической революции считал весьма сомнительными.
Еще в октябре 1913 года Богданов вернулся в Россию. Он смог это сделать потому, что по случаю 300-летия царствования династии Романовых император Николай II объявил амнистию. Она имела довольно ограниченный характер, но разрешала возвращаться политическим эмигрантам, которые покинули страну до 1 января 1909 года. Богданов под эту категорию как раз подпадал.
«Вернувшись в Россию, в 1914 году был послан на фронт в качестве врача», — писал он в автобиографии. Служил Богданов полковым врачом, участвовал в боевых действиях. Долгое время о нем не было никаких известий до того, как в 1915 году он вернулся с фронта. То, что он увидел на войне, стало серьезным испытанием для его психики. Наверняка сказались и напряжение, и переживания предыдущих лет. В общем, домой Богданов вернулся