«Разговор в коридорах Моссовета. «Слышали, что товарищ Каменев сменил фамилию?» — «Правда? И как теперь его зовут?» — «Теперь его фамилия Каменев-Кара-тов». — «А почему Каратов?» — «Потому что он хорошо разбирается, сколько карат бриллиантов нужно продать англичанам».
«Тройка» и «сиамские близнецы»
В одно из майских воскресений 1922 года Троцкий отправился за город на рыбалку. Там он поскользнулся на откосе, порвал сухожилие на ноге и оказался в постели. На третий день к нему пришел Бухарин. «И вы в постели!» — воскликнул он. «А кто еще кроме меня?» — спросил Троцкий. «С Ильичем плохо: удар — не ходит, не говорит. Врачи теряются в догадках». Удар у Ленина случился 25 мая. Хотя слухи о его ухудшающемся здоровье ходили уже с осени 1921 года, сообщения о случившемся крайне обеспокоили высшие партийные круги. Здоровье Ленина, писал тот же Троцкий, «казалось одним из несокрушимых устоев революции», а его болезнь могла «сразу принести трагическую развязку», и «даже сегодня могли ребром встать все вопросы руководства». Называя вещи своими именами — начаться борьба за «ленинское наследство». В этом Троцкий был прав. Эта борьба к тому времени уже постепенно разгоралась.
Троцкий был одним из самых явных потенциальных наследников Ленина — наркомвоенмор, создатель Красной армии и вообще второй по популярности человек в стране. Его главным конкурентом мог считаться, пожалуй, Григорий Зиновьев — председатель Петросовета, а с марта 1919 года еще и председатель Исполкома Коминтерна, то есть лидер международного коммунистического движения. Шансы на успех были и у Каменева. Он считался ленинским «любимчиком». 3 марта, незадолго до открытия XI съезда партии, Ленин отправил Каменеву письмо с пометкой: «Лично»:
«т[оварищ] Каменев! Вижу, что на съезде, вероятно, не смогу читать доклада. Ухудшение в болезни после трех месяцев лечения явное… и за умным занятием утешения и восклицания «преувеличиваете! мнительность!» — прозевали три месяца.
По-российски, по-советски.
NB Я попробую готовиться. Но готовьтесь и Вы. На съезде и пленуме ЦеКа важен и мой доклад. Очень боюсь, что ни там, ни здесь не смогу. Пожалуй, доклад скорее, ибо оказалось, что разговоров и заседаний хуже не выношу, чем «сказать раз в полгода». Надо обдумать, как себя гарантировать от сюрпризов, как быть. М[ожет] б[ыть], так: Вы приготовьте доклад, а я на случай вступление? Или предпочесть участие на пленуме и только это, а доклад мой вовсе выкинуть? Надо обдумать тщательно.
Ленин.
Р. S. Имейте в виду, что обмен коротенькими записками (я извиняюсь очень, что сам пишу сегодня длинно) нервы выносят лучше разговоров (ибо я могу обдумать, отложить на час и т. д.). Оч[ень] прошу поэтому завести стенографистку и чаще посылать мне (перед Пол[ит] [бюро]) записки в 5—10 строк. Я думаю час-два и отвечу.