После удара Ленину пришлось практически заново учиться писать. Бюллетени о его здоровье, написанные в том числе и Каменевым, печатались в газетах. 12 июля Ленин писал ему: «Приглашаю на днях Вас к себе, хвастаю моим почерком; среднее между каллиграфическим и паралитическим (по секрету)… Только что услышал от сестры о бюллетенях, вами обо мне выпущенных. И хохотал же! «Послушай, ври да знай же меру!».
Двадцатого ноября Ленин выступил с речью на пленуме Московского совета в Большом театре, который ему так и не удалось закрыть. Это было его последнее публичное выступление. 13 декабря ему снова стало хуже.
Ленин спешил. Он, видимо, понимал, что болезнь наступает и старался «успеть сказать» все, что хотел. 23 декабря он начал диктовать статьи, которые потом назовут его политическим завещанием. Было среди них и «Письмо к съезду». Нет смысла цитировать его подробно — текст «Письма» хорошо известен. В двух словах Ленин предупреждал, что отношения между Троцким и Сталиным могут стать основой для раскола партии (и был прав), и давал характеристики другим руководителям партии. О Каменеве он упомянул лишь мельком, да и то вместе с Зиновьевым, указав, что «октябрьский эпизод [1917 года] Зиновьева и Каменева не являлся случайностью, но что он так же мало может быть ставим им в вину лично, как небольшевизм Троцкому». Ленин требовал, чтобы «Письмо» оставалось «категорически секретным» и только в случае его смерти подлежало бы оглашению на съезде. Однако секретарь Лидия Фотиева, которой он диктовал, нарушила его указания, проинформировав о ленинских диктовках Сталина и Каменева.
Вероятно, именно после этого произошел инцидент между Сталиным и Крупской, которую генсек считал виновной в том, что она позволяет Ленину диктовать, несмотря на запрет врачей. За это по телефону Сталин грубо отчитал жену Ленина, и после этого разговора она, как вспоминала сестра Ильича Мария Ильинична, «была совершенно не похожа на себя, рыдала, каталась по полу и пр.». Что именно сказал тогда точно ей Сталин, осталось неизвестным. Молотов рассказывал об этой ситуации так: «Сталин провел решение секретариата, чтобы не пускать к Ленину Зиновьева и Каменева, раз врачи запретили. Они пожаловались Крупской. Та возмутилась, сказала Сталину, а Сталин ей ответил: «ЦК решил, и врачи считают, что нельзя посещать Ленина». — «Но Ленин сам хочет этого!» — «Если ЦК решит, то мы и вас можем не допустить».
Сталин был раздражен: «Что я должен перед ней на задних лапках ходить? Спать с Лениным еще не значит разбираться в ленинизме!»